Цивилизация
Повезло: попал на представление оперы В. А. Моцарта «Cosi fan tutte» («Так поступают все женщины») итальянского театра Piccolo di Milano в постановке великого режиссера Джорджо Стрелера. Выдающаяся, надо сказать, постановка: ничего лишнего, остроумная сценография, масса прекрасных режиссерских идей и чистые, славные голоса. Может, не самые великие голоса, но в обрамлении такой постановки большего, кажется, уже и вынести нельзя будет, так это здорово. И оркестр неплох.
И хорошо видно, как они работают, эти итальянцы или кто они там по национальности. Не натужно, легко, с удовольствием — но именно работают, выкладываются, даже, наверное, прыгают выше головы, возбужденные чрезвычайно радушным приемом не очень-то разбалованной хорошими оперными спектаклями московской публики.
За две примерно недели до того пришлось (ну, или довелось) мне беседовать с депутатом Государственной думы Андреем Разиным, который широкой публике известен по проекту «Ласковый май», который Разин продюсировал. Речь у нас с ним шла о «фанере», то есть о пении под фонограмму, и он яростно отстаивал необходимость и даже полезность этого, говоря, что вживую певцы не в состоянии вынести три концерта в день по три часа в течение месяца или полутора; а публике, говорил он, главное — вовсе не слышать живые голоса кумиров, а просто видеть их, наслаждаться их движениями на сцене. И что вся, без преувеличения, современная русская попса поет под фонограмму. Ну и наконец, что весьма важно для продюсера, «фанерные» концерты приносят гораздо больше денег, чем живые — не надо аппаратуру с собой таскать, настраиваться, не надо следить за здоровьем музыкантов... и в таком духе.
Дискуссия наша с Разиным привела нас к выводу, что все-таки, видимо, профессии певца просто и певца под фонограмму — разные. Вряд ли, действительно, «фанерный» певец смог бы зажечься и прыгнуть выше головы от сколь угодно радушного приема московской ли или любой другой публики.
Ну а поскольку Разин — депутат, мне в голову не могли не полезть мысли о том, что «фанера» — характерная черта не только современной российской эстрады, но и, видимо, современной российской политики.
Может, так и надо, но я уже долгое время совершенно не наблюдаю того, чтобы какие бы то ни было зрители-слушатели российских политических концертов (в любом их виде) зажигались от выступлений политиков — и наоборот, чтобы политики, чувствуя восторг зала или площади, раскрасневшись от прихлынувших эмоций, пошли бы прыгать выше своей головы и ораторствовать так, как это умели вожди сравнительно недавнего прошлого. Даже вот Ельцин, ну, в раннюю эпоху своего нахождения у власти.
Дело даже не в том, что рядовому избирателю скучно на них, нынешних, глядеть, а в том, что совершенно ничего интересного они, бедные, выдавить из себя не способны. Можно было бы, конечно, счесть эту неспособность очередным проявлением несвободы, которая царит в российской политике — если бы того же рода «фанера» не звучала из уст самого свободного из российских политиков, по определению не скованного никаким страхом и никакой цензурой, я имею в виду, ясное дело, Путина Владимира Владимировича.
Вот в субботу происходила публичная порка Анатолия Чубайса (тоже, кстати, не способного, кажется, уже сменить пластинку — по крайней мере в политической своей ипостаси), и президент, нахмурив брови, сказал, как бы ни к кому не обращаясь, что надо бы выяснить, все ли у чубайсового РАО ЕЭС в порядке с налогами.
С одной стороны, надо бы понять так, что пожары случаются в России от неуплаты налогов; с другой же стороны — прямо заныло все внутри от очередного прослушивания унылой записи про налоговые преступления крупного бизнеса, из-за которых все в России и плохо.
Ну допустим даже, крупный бизнес — все сплошь налоговые недоплательщики. (Анатолий Чубайс, если помните, при начале «дела ЮКОСа» примерно это и говорил прямо в камеру, телевизионную.) Но фонограмма с записью текста об этом появляется в эфире под шевеление губ правителей далеко не на каждом политическом концерте, а только приуроченном к чему-нибудь эдакому.
Не испытываю желания вдаваться в подробности современной политической ситуации и особенности воспроизведения тех или иных фонограмм по тем или иным поводам. Просто сожалею, что у российских политиков совершенно нету такого понятия, как рабочая совесть. То есть желания вне зависимости от обстановки с толком, тщанием и напряжением сил выполнять свою работу.
А не рот открывать.
