Цивилизация
В понедельник показалось, что интрига с кандидатурой нового президента досрочно разрешилась. И тем самым освободила место для новых неожиданностей.
Одна из них произошла уже через сутки: новый кандидат в президенты объявил имя нового кандидата в премьер-министры – и им стал старый президент. То есть, как будто определилась одна из схем, предполагавших сохранение Путина во власти, поскольку о варианте премьерства говорили много и долго.
Сегодняшняя неожиданность, затмив вчерашнюю, закрывает и еще одну, причем даже большую интригу — вопрос о формате будущего Путина.
Однако здесь возникает множество оговорок, позволяющих предположить, что это не столько окончание старой интриги, сколько рождение новой.
Во-первых, одна неожиданность поглотила другую. По всем законам жанра, это произошло слишком быстро – и не совсем понятно, почему именно так. Неожиданность – это некий потенциал, ресурс нынешней власти вообще. Ресурс одной оказался еще не исчерпан, не отработан – и уже включился ресурс другой. Но тогда лежащее впереди пространство оказывается слишком прозрачным, слишком предсказуемым.
А власти, особенно тому типу власти, который утвердился в России, это в принципе противопоказано: тайна и интрига есть потенциал власти. Разрушение их есть снижение этого потенциала.
Минимум два фактора заставляют усомниться в том, что озвученный вариант осуществится.
Путин не любит саму власть и не является ее фанатиком, как таковая, она его не завораживает. Для Путина пост премьера – все-таки понижение. При всем его доверии к Медведеву – это положение подчиненного. И оно предполагает значительно больший и менее интересный объем сугубо текущей управленческой работы. Причем в известном плане с большей ответственностью. А зачем? Положение экс-президента не менее комфортно, более почетно, а главное – если Путин настолько полагается на Медведева, чтобы вручить ему свою премьерскую судьбу – то этого достаточно и для того, чтобы доверить ему рулить самому, за собой оставив право на неформальный общий контроль.
Путин на посту премьера – по определению означает превращение этого поста в первый пост в государстве, то есть явное изменение формы правления в стране, вне зависимости от того, будет это оформлено законодательно или нет. Собственно,
в известном смысле, лишь конкретная политическая и юридическая практика Ельцина сделали из России президентскую республику.
А Путин явно и определенно говорил, что против перераспределения полномочий между постами президента и премьера.
Второй момент, позволяющий серьезно сомневаться в том, что вариант с премьерством будет осуществлен, – относительно ранний момент его оглашения. Ситуация не требовала этого при прочих равных: если в понедельник интрига с будущим президентом разрешилась – зачем было разрушать пространство маневра с подбором нового премьера, составом правительства, будущим статусом самого Путина?
Определенный смысл мог быть в следующем.
Первый вариант. Закрыть возможную ситуацию безвластия,
четко просигнализировать аппарату и политическому классу: «Ничего не меняется. Перебегать рано и неуместно. Все остаются на своих местах».
В этом случае сам этот сигнал вовсе не означает того, что Путин действительно займет место премьера: просто ход опять за ним. Все ждут, что он ответит, а он может по своей привычке в течение всего оставшегося времени отвечать: «Давайте сначала проведем выборы – президент еще не избран. Президент еще не вступил в должность. Старый премьер еще не подал в отставку», — и держать паузу столько, сколько ему понадобится. А тогда – он до конца хозяин положения и хозяин новой интриги.
То есть в этом случае заявления Медведева – это не разрешение интриги, а создание новой вместо умершей в понедельник.
Второй вариант. Медведев не уверен, что вопрос о преемничестве решен окончательно. И не исключает того, что через две недели Путин может встретиться с некими политическими фигурами, которые, представляя ему еще кого-то из прежних потенциальных преемников, говорят: «Владимир Владимирович! Понимаете, тут прошло собрание граждан, которые решили выдвинуть кандидатуру вот этого вашего друга и соратника!» — слышат в ответ не кажущееся на сегодня естественным: «Вы с ума сошли?» — а вполне дружественное: «Ну что же, знаю его двадцать лет. И тоже целиком и полностью поддерживаю. Пусть народ решает. У нас же демократия».
Ведь Путин в свое время уже объявлял: «Никакого преемника не будет – будут кандидаты, и последнее слово скажет народ России».
И понимая это, Медведев и те, кто сделал ставку на него, страхуются. Лишая иные недовольные кланы возможности сделать ответный ход и переиграть его выдвижение.
И третий вариант: Медведев просто делает благодарственный жест. Он, с одной стороны, говорит Путину: «Спасибо. Я твой!» Подобно тому, как восточные полководцы, вернувшись к шаху с победой, демонстративно передавали ему в руки свою саблю и подставляли голову для отсечения. Чтобы получить саблю обратно со словами поощрения.
А с другой — демонстрирует не только Путину, но обществу и избирателям степень своей преданности президенту, поскольку президентский рейтинг Медведева пока ниже путинского. Медведев, конечно, победит, если останется одним путинским кандидатом — но никто не исключает, что от власти можно ждать еще одного неожиданного решения — появления второго ставленника президента, и, соотвественно, второго тура выборов.
В этом случае предложение места премьера Путину — начало избирательной кампании и борьба за наследование его голосов, а не только формального поста.
Что опять-таки не означает — и не требует путинского согласия.
В любом случае, нарастание неожиданностей дает основание предполагать, что они — не последние. Интрига продолжается. И найдется еще чему удивляться.
