Цивилизация
Приговор оказался суровым: восемь лет в колонии строгого режима (год домашнего ареста зачтется в этот срок). Улюкаев должен выплатить штраф, соразмерный сумме взятки в рублях — около 130 млн рублей). В качестве дополнительного наказания он лишен права занимать должности в органах власти в течение восьми лет после освобождения. Чем примечателен был данный процесс?
Суровый приговор ожидался изначально, когда Улюкаева только арестовали – по той простой логике, что «у нас просто так никого не сажают». Затем, по ходу процесса, в суровости приговора возникали сомнения. Но опять возобладал известный принцип российской политической жизни: самая простая (первая) версия оказывается и самой правильной. Обжалование приговора вряд ли уже превратит его в оправдательный.
Впервые в новейшей истории России на скамье подсудимых оказался человек, который попал туда непосредственно из министерского кресла. Но это не единственная особенность процесса. Который, вопреки отечественным традициям, был объявлен открытым (кроме отдельных заседаний).
До сих пор считалось, что суд над представителями высшей номенклатуры не должно выставлять на обозрение обывательской общественности.
Тем более, что таковая, еще частично не утратившая интерес к межклановым разборкам в верхах (в стиле «паны дерутся – у холопов чубы трещат»), с подачи политологов-конспирологов, рисовала дело Улюкаева как схватку между ним и могущественным главой «Роснефти» Игорем Сечиным. Что является слишком упрощенной подачей проблемы в целом.
Некоторые склонны были трактовать происходящее даже и как еще более масштабный «заговор» в духе «войны престолов», или, по-нашему «башен». Не случайно, мол, на следующий день после ареста Улюкаева в СМИ была сделана утечка со ссылкой на «высокопоставленного сотрудника силовых структур» о том, что, дескать, «в разработке», кроме министра были вице-премьер Аркадий Дворкович, помощник президента Андрей Белоусов, помощник первого вице-премьера Игоря Шувалова Марина Романова, глава департамента корпоративного управления МЭР Оксана Тарасенко.
Однако и дальнейшее следствие, и сам ход открытого судебного процесса показали, что время для подобной «коллективной охоты» по признакам «идеологической принадлежности» либо уже ушло окончательно из отечественной политической практики, либо, по крайней мере, не вернулось.
Так что если кто-то и рассматривал данный процесс как, условно, начало коллективной расправы над провластными «либералами» и триумф «силовиков», то такого масштабного политического спектакля эти конспирологи оказались лишены. Судья Замоскворецкого суда Семенова не стала выступать в роли прокурора Вышинского, а просто сделала свою работу.
Суд рассматривал только факты – вне группировок и вне идеологий: были деньги или не были, брал портфель или нет? Намекал на «двушечку», складывая пальчики латинской буквой «V» или нет? Намекал ли на желательность «благодарности» за «каторжный труд» министерства по подготовке приватизации «Башнефти» или нет?
Суд счел факт получения взятки доказанным, но факт вымогательства убрал, что, конечно, оставляет простор для апелляции: а за что, собственно, давали то, что побудило давать? Но пока все просто, как палка: деньги взял – получи приговор.
По ходу процесса судья Семенова старалась поддерживать впечатление непредвзятости. А обнародование сторонами защиты и обвинения доказательств или, напротив, сомнений в их подлинности, с другой стороны, поддерживали у многих впечатление подлинной состязательности сторон. До такой степени, что
порой начинало казаться, что под давлением разных «нестыковок», на которые указывала защита, обвинение вот-вот рассыплется прямо на глазах изумленной публики. Как минимум, за недоказанностью состава преступления.
Однако чуда не случилось, — ведь деньги, как ни крути, в портфеле были. А за портфелем приехал лично министр. И деньги эти вовсе не «булькали», как вино, которое он ожидал там увидеть. Кстати, о вине. Если вести речь об именно дорогом, коллекционном, на которое якобы рассчитывал Улюкаев, то оно по своей стоимости все равно тянет на «особо крупный размер» (министрам, насколько известно, также запрещено принимать подарки дороже 3 тысяч рублей). И человека пониже рангом, чем министр, за такое «вино» укатали бы за милую душу часа за полтора судебного разбирательства, а то и быстрее.
Сторонним наблюдателям была представлена возможность судить, влезают ли $2 млн наличными в портфель и сколько они весят. Оказалось, влезают и весят около 20 кг.
В приговоре версия обвинения сочтена доказанной по всем пунктам. Согласно нее, Улюкаев заранее (во время игры на бильярде на Гоа) попросил Сечина «отблагодарить» за положительное заключение по приватизации «Башнефти» «Роснефтью», против которого Минэкономразвития в его лице первоначально выступал. То, что Улюкаев уже не мог воспротивиться такой сделке после того, как она была санкционирована с самого политического верха, не сочтено судом доказательством его невиновности.
Объективности ради, стоит заметить, что российская бюрократия и куда более низкого уровня умеет так заволокитить исполнение высочайших решений, что против нее и сам Путин бывает порой бессилен.
Не случайно в приговоре фигурирует такой эпизод, как доклад Минэкономразвития в правительство, где сказано, что законодательных ограничений на участие «Роснефти» в покупке акций «Башнефти» нет, но «к сделке могут быть применены дополнительные критерии». И этот документ подписал Улюкаев.
Так что за «исполнить по-быстрому» уже узаконенное, принятое решение у нас очень даже часто «благодарят». Это известный факт. Якобы такова «распространенная практика», когда ответственное за курирование или проведение той или иной важной бизнес-сделки ведомство неформально «благодарят» по итогам проведенной работы. И вообще чаще всего взятки чиновники берут не за то, что совершают что-то противозаконное, а за то, что просто исполняют свои обязанности.
То, что Улюкаев брал якобы не для себя, а дабы «отблагодарить коллектив» за ударный бюрократический труд, юридической сути дела не меняет. Это не коллектив приехал, бросив все дела, а он. Суд не стал в данном случае «экстраполировать» и углубляться слишком глубоко в неформальные отношения внутри российской властной номенклатуры. В конце концов, это уж точно не дело Замоскворецкого суда.
Зато благодаря открытости процесса общественность получила редкую возможность заглянуть в российское номенклатурное закулисье и краешком глаза увидеть «их нравы». Речь не только о стилистике разговоров на тему важнейших не только для страны, но и в мировом масштабе сделок.
Вокруг их вершителей ненароком спадает сакральный ореол «небожителей». Они не столько «вершат судьбы», сколько «разруливают вопросы». У «них там», оказывается, в порядке вещей одарить собрата по номенклатурному цеху колбаской. Или дорогим вином. Причем вряд ли «патриотического» крымского разлива. Все как в старые добрые времена. Модернизация не дошла до уровня благодарности «золотыми айфонами». Да и на взятку «два лимона зеленью» простой генерал ФСБ запросто, оказывается, может стрельнуть «у знакомого», даже не объясняя зачем именно. А тот, в свою очередь, не сомневается, видимо, что генерал непременно отдаст. С получки?
Наглядно подтвердилось, что эти люди живут совсем в иных «ценовых категориях», нежели остальная страна.
Тот же Улюкаев, не замеченный в работе в большом и сверхприбыльном бизнесе, госчиновник в течение многих лет, живет в таких условиях, на которые простому гражданину не заработать честным трудом за сотни лет. Мы явно не все знаем о практических методах достижения такого достатка членами правящей бюрократии. Невольно возвращаешься к мысли о том, что легенды об «обычаях» всевозможных «внебюджетных» выплат высшей номенклатуре, может быть, не такие уж мифы.
Да и сумма запроса по той же «Башнефти» — два «ляма зеленью» вполне впечатляют. Не в рублях же. На этом фоне 400 тыс. евро экс-губернатору Белых от какой-то, прости господи, лыжной фабрики, кажутся сущими копейкам. Хотя простому кировчанину не заработать такие «копейки» за всю жизнь.
Кого можно считать главным бенефициаром данного процесса? Разумеется, не Игоря Сечина, который, впрочем, может чувствовать себя удовлетворенным и тем, что его усилия не пропали даром, и тем, что не пришлось тащиться в суд и давать показания, как «простой инженер».
Главный бенефициар – Владимир Путин. Который в начале своей очередной предвыборной кампании, не выказав никакого пристрастного отношения к данному делу, опять наглядно показал, что в его отношениях с высшей номенклатурой действительно наступил новый этап.
И уже случившиеся посадки ряда губернаторов и других высших чиновников, а также силовиков – это не случайность, а новая норма. Неприкасаемых нет. Личная лояльность – не гарантия безнаказанности.
Президент не будет лично разбираться с каждым, даже самым «высокопоставленным случаем», оставляя все – нет, разумеется, не на самотек – на усмотрение и на разрешение тех институтов и политических сил, которые есть в стране.
Как он пошутил на своей большой пресс-конференции в ответ на лестное замечание, что, мол, он гарант Конституции, — «полную гарантию дает только страховой полис». У Улюкаева такого супер-полиса не оказалось. И ни у кого нет, что бы кто о себе ни думал. Кремль ими больше не торгует.
Несмотря на суровость наказания, надежда (помимо УДО) еще остается, и надежда эта во многом связана опять-таки с президентом. В конце концов, после вступления приговора в силу Улюкаев может подать прошение о помиловании.
