Цивилизация
В рассуждениях о ближайшем политическом будущем России прочно доминирует тема властного тандема. Наблюдатели уже в течение длительного времени продолжают спорить на тему, сохранится ли эта необычная для нашего конституционного строя конфигурация или нет, а если сохранится, то кто в ней будет играть первую роль, а кто займет вторую позицию. И в зависимости от приверженности той или иной схеме делают выводы о том, какую политику станет проводить руководство страны в течение следующего избирательного цикла.
Впрочем, есть иные «школы политической мысли».
Сторонники одной из них полагают, что в любом случае политика останется прежней, поскольку между дуумвирами не было и нет принципиальной разницы.
Так что, сохранятся ли они вместе во власти или останется кто-то один, все останется примерно как сейчас. Приверженцы другого течения, лишь недавно начавшие выступать со своими прогнозами, утверждают, что после 2012 года тандем и вовсе будет заменен триумвиратом. Не отвергая эвристичность отмеченных подходов и схем в познании будущего, все же имеет смысл посмотреть на него не только сквозь призму персоналистского фактора, но и представить, какой тип политики для российских верхов окажется наиболее подходящим и реализуемым.
Сейчас многое указывает на то, что Москве хотелось бы добиться нового качества партнерства в отношениях с Западом. Большую лояльность к западным позициям по некоторым важнейшим вопросам мировой политики (поддержка санкций против Ирана и официальный отказ поставлять ему противоракетные комплексы С-300 – наглядный тому пример) Россия готова обменять на неофициальное признание ее лидирующей роли на постсоветском пространстве и гарантии доступа крупных капиталов в инфраструктурные отрасли США и стран Евросоюза. Последнее в значительной степени равнозначно обеспечению легализации многих из этих капиталов. А уж за стабильной поставкой газа по назначению дело не встанет: это уже отработано. Цель подобного размена, о котором сейчас часто пишут и в нашей стране, и за рубежом, тоже не вызывает особых сомнений. Это импорт технологий для модернизации, да еще и поиски инвестиций в отечественную экономику, которых сейчас явно не хватает, а при продолжении прежнего курса постоянного «борения с Западом» можно и вовсе не дождаться. В общем и целом эта стратегия сильно напоминает так и не удавшийся поворот 2001 года, во многом по вине администрации Джорджа Буша-младшего, не представлявшей американскую политику вне односторонних действий.
Если такая стратегия получит развитие и найдет-таки понимание у западных партнеров, отчасти под нее можно будет переформатировать и конфигурацию российской власти.
Например, назначить правительство под председательством одного из видных правительственных или околоправительственных либералов, пользующихся доверием за границей и в международных финансовых институтах, который, следуя старой парадигме 90-х годов о том, что сначала радикальные экономические реформы, а демократия потом, начнут проводить разгосударствление отечественной экономики (о масштабах сейчас говорить рано). Тем более что в условиях отсутствия нового экономического подъема все равно придется повышать налоги, увеличивать пенсионный возраст и, самое главное, сокращать государственные расходы, в первую очередь социальные (свои приоритеты – инфраструктурные проекты типа очередных чемпионатов мира и железных дорог по дну Тихого океана – правящая номенклатура, разумеется, сворачивать не будет).
Подобные действия еще по инерции 90-х годов на Западе обычно приветствуются и рассматриваются как реформаторские, хотя речь на самом деле идет о банальном намерении верхов под предлогом модернизации социальной сферы окончательно сбросить с себя ответственность за слишком обременительные отрасли – здравоохранение, ЖКХ, образование. И здесь
возможна попытка возвращения в прошлое – в 2004 год, когда после успешных для власти парламентских и президентских выборов было принято решение последовательно либерализовать экономику в смысле освобождения государства от излишних социальных обязательств.
Но первый же решительный шаг в этом направлении – монетизация льгот – был столь же решительно заблокирован российскими пенсионерами, не понявшими своих выгод от этой реформы. Дальше пришлось перейти к патерналистской политике, благо обрушившийся на страну поток нефте- и газодолларов позволял это сделать без особого ущерба для интересов высших классов.
Возврат к описанной модели – чем не гармония внешнего и внутреннего? А на персональном уровне она может быть представлена несколько иной схемой – сильный и жесткий президент, хранящий стабильность и неизменность общественного порядка (В. Путин) и хозяйствующий (практикующий в области экономических реформ) либерал (А. Кудрин, Г. Греф и др.). Впрочем, подобный сценарий далеко не гарантирован. Для людей, мыслящих в категориях геополитики и мечтающих об усилении военно-политической мощи России в мире, сейчас слишком много соблазнов.
Есть несомненное укрепление российских позиций на постсоветском пространстве. Запад этому не противится и что-то невнятно, скорее для протокола, позволяет сказать лишь о необходимости восстановления территориальной целостности Грузии. Явно вдохновляют и сигналы из Центральной Азии. Вот правительство Киргизии просит военной помощи для стабилизации внутриполитической обстановки. А эта страна лежит на пересечении интересов США, Китая, крупнейших держав исламского мира. Если же учесть, что в республике достаточно широко распространены настроения в пользу того, что слабому киргизскому государству нужно теснее прислониться к великой России, нетрудно представить, как у сторонников укрепления российской державности в верхах может захватывать дух от мысли о подобных перспективах! И не случайно тут же возникает идея создания в Киргизии второй российской базы – на сей раз антинаркотической. Да и другие аргументы раззадоривают.
Профессиональные кликуши, поднаторевшие на прогнозах скорого краха доллара, отныне несколько «модернизировали» свои позиции и теперь с той же убежденностью предсказывают неминуемый и скорый крах социального государства в странах Запада. А на фоне этой катастрофы Россия в ее нынешнем состоянии, да еще с неприхотливым народом, не развращенным западными стандартами потребления, будет выглядеть очень даже неплохо. В такой ситуации все призывы к модернизации окажутся излишними – синица в руке, как известно, лучше журавля в небе. А
чтобы ни у кого не возникало опасных и несбыточных мечтаний об изменении сложившегося status quo, сторонники «геополитического величия» уже сейчас готовы начать «закручивать гайки»: усилить контроль над СМИ, то и дело стремящимися посеять недоверие к политике власти, а потенциально склонным к экстремизму рассылать «письма счастья».
Эти меры будут выглядеть вполне уместными, поскольку в последнее время разные оппозиционные группы и отдельные их сторонники в госаппарате явно переходят границы дозволенного.
Мир в состоянии тяжелой турбуленции, старые идеалы рушатся — стало быть, неизбежно обострится борьба за ресурсы. Значит, потребуется огромная массовая армия, для пополнения которой возникнет острая необходимость увеличить призывной возраст, а отсрочки от армии – те, что остались, – отменить. И министр образования, будто он военный комиссар какого-нибудь субъекта федерации, уже горячо поддерживает увеличение призывного возраста. По-видимому, исходя из старой советской мудрости, что армия – это и есть настоящая школа жизни.
Ясно, что при доминировании в российских верхах групп, мыслящих таким образом, сценарий возвращения к опыту 2001–2004 с попытками тесного сотрудничества с Западом (на этот раз без демагогии про общие ценности) и очередного прорыва в осуществлении «либеральных» социально-экономических реформ принципиально нереализуем. Напротив. Тут начнется съезжание в авторитарный изоляционизм с восхвалением всемирного значения собственной специфики. А поскольку в прошлые годы подобная специфика явно не пользовалась привлекательностью в мире, у которого были другие ориентиры, то в условиях гипотетического «заката Европы» у сторонников «особого российского порядка» скорее всего возникнет острое желание разными способами, прежде всего экономическими, осчастливить передовыми социальными идеями соседей. Словом,
идея «особого русского пути» может неожиданно получить казавшуюся утраченной мессианскую составляющую.
Правда, все это громадье планов, имеющее тенденцию к разрастанию под влиянием новых успехов, может неожиданно упереться в дефицит различных ресурсов. Понимание этого, кажется, есть: об этом свидетельствует отказ от заманчивой идеи оказания военной помощи Киргизии.
Но силы, приверженные идее особого российского порядка, по-прежнему сильны, и так или иначе ради поддержания стабильности в стране и внутреннего баланса во власти им все равно придется идти на уступки. А там как знать, какие неожиданные вызовы, коварно кажущиеся новыми окнами возможностей, подбросит российским верхам изменчивая обстановка в мире! А стало быть, развилки и соблазны резких поворотов ради достижения суперрезультатов в обозримой перспективе будут снова возникать. И вопрос, как поведет себя в этих ситуациях российская власть, останется открытым.
