Брат — не брат

Когда глава государства делает решительное заявление, хочется верить, что за этим стоит продуманная стратегия или, по крайней мере, четкий план действий.

Видеоблог Дмитрия Медведева, в котором он «сжег мосты» к белорусскому визави, ставит вопрос о дальнейших шагах России.

Даже будь президентская кампания и подсчет голосов в Белоруссии честными, чего там не случалось с середины 1990-х годов, «батька», вероятно, победил бы, пусть и более скромно. К тому же политическая система отлажена под один-единственный результат – поле зачищено, оппозиция карикатурна, административный и репрессивный аппарат начеку, а СМИ под контролем.

Как намерена вести себя Москва после очередного переизбрания Лукашенко? Напрашивается непризнание результата в силу злоупотреблений и фальсификаций. Но Кремлю надо опираться на чью-то оценку. Апеллировать к наблюдателям ОБСЕ, которых Россия всегда подозревает в предвзятости, значит, создать неудобный прецедент. А получить отрицательный вердикт миссии СНГ не так просто, власти стран Содружества в принципиальном «приговоре» не заинтересованы. Ведь на месте Минска может оказаться Астана, Баку, Бишкек, Душанбе, Ереван, Киев, Ташкент и даже, между прочим, сама Москва.

Допустим, Россия все же отказывается признать легитимность Лукашенко. Что делать с приглашением белорусского вождя на встречи важных для Москвы организаций: СНГ, ОДКБ, ЕврАзЭС, Таможенного союза?

Российские руководители могут игнорировать Лукашенко лично, как это было на недавнем саммите ОДКБ в Ереване, где Медведев старательно отворачивался от коллеги. Но Минск принял-таки председательство в организации, что невозможно игнорировать.

У остальных союзников, в отличие от России, нет причин ссориться с Александром Лукашенко.

Между тем на фоне осложнения ситуации в Центральной Азии и неопределенности в Афганистане превращение ОДКБ в дееспособную военно-политическую структуру, готовую реагировать на вызовы, жизненно необходимо. Белоруссия же, и раньше не видевшая своего интереса в обеспечении безопасности отдаленной от нее части Евразии, получает дополнительный стимул блокировать все что можно. Не лучше положение и с Таможенным союзом. С Минском все с самого начала шло со скрипом, теперь тем более не будет конструктивного сотрудничества.

Остается предположить, что Россия ужесточает атаку с тем, чтобы довести дело до настоящего разрыва с главным «союзником», а возможно, и начать переформатирование всей своей постсоветской политики.

Проект Союзного государства России и Белоруссии, появившийся во второй половине 1990-х годов, для России имел в первую очередь символическое наполнение. Борису Ельцину хотелось верить, что реинтеграция бывшего единого пространства в каком-то виде возможна. Лукашенко охотно подыграл старшему товарищу, получив взамен экономические преференции.

В нулевые Москва стала интересоваться ценой «братства» (организация запрещена в России), но обострение борьбы с Западом за влияние на соседние страны повысило ценность лояльной и идеологически близкой Белоруссии.

Таможенный союз, о котором премьер-министр Владимир Путин объявил в июне 2009 года, застал врасплох даже многих членов российского правительства. Логика представлялась спорной, но достаточно ясной. После многолетних проволочек со вступлением в ВТО Москва, казалось, делала принципиальный выбор – региональная интеграция и расширение рынков за счет связей с соседями вместо интеграции в глобальную экономическую систему. Во-первых, потому что морочат голову, во-вторых, мир постепенно переходит от универсальных взглядов на свободную торговлю к опоре на региональные блоки.

Потом последовала серия противоречивых заявлений, из которых невозможно было понять, отказывается Россия от стремления вступить в ВТО или нет. Параллельно шло формирование законодательной базы по Таможенному союзу, в процессе которого отношения с Белоруссией обострялись. Таможенный союз вроде бы заработал с середины этого года, но Москва и Минск дошли до состояния холодной войны, а присоединение к ВТО вдруг опять оказалось неотложным приоритетом. На прошлой неделе президенты Медведев и Обама отрапортовали, что разногласия между Россией и США сняты, остался только многосторонний этап. Если это так, то «зависает» уже Таможенный союз – его можно создавать после вступления всех трех стран в ВТО и с учетом условий этой организации. Клубок опять запутался.

Разрыв с Белоруссией позволяет выйти из этой коллизии и начать игру заново. Можно сконцентрироваться на ВТО, а ответственность за фактический отказ от Таможенного союза возложить на обструкциониста Лукашенко. В рамках ОДКБ сосредоточиться на основных задачах – безопасность Центральной Азии, в чем ни Минск, ни Ереван реально помогать все равно не будут.

Денонсация Союзного государства, которое давно уже никуда не развивается, освобождает Москву от условностей – по газу, пошлинам на нефть, защите рынков и пр. При этом, конечно, надо отдавать себе отчет в ущербе, который будет нанесен отношениям с другими партнерами по тем же организациям. Они и так не могут понять, где стратегия России, а где тактика, и в какой степени стоит полагаться на масштабные инициативы Кремля. Союзное государство официально всегда считалось ядром всех будущих объединений.

Разрыв с Белоруссией пошлет сигнал – Москва либо больше не верит в региональную интеграцию, либо намерена изменить принципиальные установки.

Вполне возможно, что в этом и состоит цель. Интеграционные процессы буксуют и в политической, и в экономической, и в военной сфере, так что полная перезагрузка напрашивается. Тем более момент для того, чтобы соседи разбегались по другим «центрам влияния», неблагоприятный – слишком у этих центров много своей головной боли, не до экспансии (исключение составляет разве что Китай, который при возможности и Белоруссию прихватит на экономический крючок).

Как бы то ни было, полноценной замены России нет. Но и желания зависеть от бесконечного маневрирования Москвы у соседей все меньше. И нетрудно предположить, что симпатии других постсоветских руководителей на стороне Лукашенко, который это ощущает и еще с киргизского кризиса начал позиционировать себя как приверженец закона и справедливости в СНГ. То есть шантажировать Россию не «бегством на Запад», а претензией на самостоятельную лидирующую роль в бывшем СССР.

Конфликт с Минском приобретает значение, выходящее за рамки двусторонних и тем более межличностных отношений. Будущее Союзного государства, сколь эфемерным ни было бы это образование, – индикатор дальнейшего курса Кремля.

Если президент Медведев делает сознательный выбор в пользу «большой» интеграции, а не укрепления «сферы привилегированных интересов», то в нынешних действиях есть логика. Отказ от постсоветских объединительных инициатив, которые диктовались «фантомными болями» от распада и мало что дали, и поворот к сотрудничеству с другими странами во имя пресловутой модернизации. С правомерностью такого подхода можно спорить, но он понятен, хотя и противоречит всей предшествующей политике. Если же речь идет просто о желании поставить на место зарвавшегося партнера, то последствия такого понятного человеческого чувства явно не просчитаны.