Цивилизация
В кадровой политике, в той ее части, что касается ближайшего круга, Путин невероятно консервативен, особенно на фоне Бориса Ельцина. Из тех, кто был около него в начале 90-х, считанные единицы смогли сохранить свое положение к началу второго президентского срока. Борис Ельцин избавлялся от соратников в том числе и потому, что ему не нужны были неглубоко пашущие кони. Для него власть была важнее дружеских привязанностей. Все, кто составлял команду Путина в январе 2000 года, и поныне остаются рядом с ним. Перемена должностей в данном случае особого значения не имеет — положение в президентской команде определяется по совсем другим критериям. Тут важно не просто вместе работать, но и вместе отдыхать, не просто числиться советником или министром, но и иметь возможность позвонить напрямую, не просто докладывать, но и обсуждать. Путин не отодвинул от себя никого из тех, с кем начинал, — получается, что он доволен своей командой?
А даже если бы и не так — выбора у него нет. Логика внутриполитического курса делает неактуальными резкие кадровые телодвижения, прежде всего, ввиду гипертрофированной концентрации властных полномочий. Путинская команда позаботилась о том, чтобы у нее не было никаких реальных соперников и вопрос о власти решался в своем кругу. Надо слишком доверять новому человеку, чтобы так вот с ходу принять его, доверив сколько-нибудь важный участок работы. И, соответственно, ветеран должен очень крупно проштрафиться, чтобы не просто аппаратно ослабеть, а выпасть из обоймы навсегда.
Поэтому Путин прощает или вынужден прощать своим соратникам многое: последствия увольнения по-любому будут гораздо хуже.
PR-образ могучего и всезнающего президента все больше мешает разглядеть настоящего Путина (тем, кстати, удивительнее бывают проявления подлинного нрава). Потому и не известно доподлинно самое главное — положение Путина внутри названной его именем команды. Кто он — безоговорочный лидер, каждое слово которого обязательно к исполнению, или первый среди равных? С которым можно спорить тем, кто входит в ближний круг? И которому, кстати, можно даже дать поручение от имени коллектива — потому что общественные интересы выше личных, а капитан иногда вынужден учитывать мнение команды корабля?
Другой вопрос, что тот, если припечет, может кого-нибудь все-таки уволить, а вот у коллектива рычагов административного воздействия на своего лидера нет. Зато есть другие, сугубо аппаратные способы повлиять на капитана, особенно если он делает что-то не то. Силу «аппаратного сноса» испытали на себе многие незаурядные администраторы.
Тут как раз и возникает определенное равновесие, которое, впрочем, можно назвать и цугцвангом, когда каждый следующий ход только ухудшает неплохую в целом ситуацию на доске.
Есть ощущение, что команда ни разу не садилась и не договаривалась о том, что собственно делать после победы над соперниками. Не было или времени, или желания, или вопрос казался неподготовленным. До поры до времени удавалось подобрать внутреннего или внешнего врага, однако это были ситуативные решения. Сегодня отсутствие цели становится пагубным. Нынешние выверты государственной политики — самый наглядный пример. Возможно, от капитана сегодня и требуется, чтобы он поставил задачу. А тот вовсе не уверен в том, что она будет выполнена, и не слишком верит в таланты своих соратников, которые чудо как блестящи были в сражениях минувших дней, но сегодня уже не те.
