Цивилизация
Вопрос, во сколько туров пройдут президентские выборы, становится чуть ли не центральным пунктом кампании. Свежих социологических опросов ждут как сводок с театра военных действий, поступки Владимира Путина рассматриваются через призму его желания выиграть именно в первом, а не во втором туре. Наконец, масштабное кремлетрясение, случившееся за несколько дней до Нового года, тоже чаще всего связывают с количеством туров: дескать, Владислав Сурков считал, что выигрывать стоит в два тура, а Вячеслав Володин проявлял готовность управиться за один. Победу в неформальном конкурсе «Угадай настроение шефа» одержал Володин, призом ему стала должность, которую до того занимал Сурков.
Установка очевидна: первый тур — и никаких гвоздей.
Ради этого снят с дистанции Григорий Явлинский. Кандидат уверяет в политической мотивировке решения ЦИК, и, похоже, он прав. Сторонников Григория Явлинского, может быть, не так уж и много, но на выборы они теперь не придут. Это повысит процент за Путина.
Ради первого тура появляются утечки о стремительно растущем рейтинге Геннадия Зюганова. Лидер КПРФ, может быть, в последний, а может, и не в последний раз должен отработать страшилкой для части избирателей, которая боится коммунистов больше, чем чего-нибудь еще. Этих же людей Владимир Путин призвал не думать, что все предрешено, и не оставаться дома в день президентских выборов. Сергей Степашин уговаривает сограждан управиться с голосованием побыстрее, потому что президентские выборы — это дорого.
Все это мелочи, может быть, но именно из таких мелочей, наподобие того как кум Тыква складывал кирпичи, собирается «победа первого тура». Между тем формальных оснований для того, чтобы покончить с президентскими выборами именно 4 марта, а не двумя неделями позднее, не видно.
Это в 1991 году, на первых выборах президента Ельцина, его штаб беспокоился о том, что в конце июня избирателя уже не вернуть с огородов и поэтому побеждать надо 12 июня, а не парой недель позже.
Это в 1996 году, на вторых выборах президента Ельцина, штаб беспокоился о том, что кандидат может физически не дотянуть до дня голосования. Второй тур проводить пришлось (единственный, кстати, раз в истории президентских выборов), но день голосования сдвинули на среду (тоже единственный раз в истории президентских выборов).
И, наконец, в 2000 году штабу кандидата Владимира Путина критично важна была победа в первом туре, для того чтобы обеспечить себе (не кандидату на тот момент, а именно штабу) хорошие стартовые условия для выстраивания новой политической реальности.
Потом проблемы с количеством туров не возникало. В 2004 и 2008 годах исход голосования был предопределен. То же самое можно было бы ожидать и в 2012 году: если бы Владимир Путин не выиграл их в первом туре, он обязательно победил бы во втором. Возможно, последний сценарий был бы даже немного удобнее и достовернее. Победа над Зюгановым во втором туре была бы удачным и, главное, эффективным завершением такого непростого для власти электорального цикла.
Однако Владимир Путин и какое-либо дополнительное голосование не совместимы в принципе. Он не любит выборы, может быть, со времен избрания питерского парламента в 1994—1995 годах, а может быть, после поражения Анатолия Собчака на выборах мэра в 1996 году. И, хотя с тех пор Путин выиграл три куда более масштабных кампании, его отношения к выборам это не изменило.
Иррациональный страх поражения никогда не оставит его. Так взрослые люди боятся зубного врача, памятуя о том, как в детстве не хотелось идти в кабинет к школьному стоматологу. А на плохие воспоминания накладываются скверные ощущения от того, что настроения населения, такого приветливого и понимающего все эти годы, изменились. Не кардинально, не настолько, чтобы пронести национального лидера на выборах. Но уже достаточно для того, чтобы задавать вопросы об итогах деятельности и планах на будущее. Чтобы соответствовать им, надо меняться. А этого не хочется. И именно поэтому есть желание управиться с выборами как можно быстрее, чтобы забыть о них как о неприятном сне. Лет на шесть, не меньше.
