Цивилизация
Алексей Кудрин с готовностью согласился стать посредником между властями и протестующей частью общества. Это вызвало оптимизм и у части тех, кто протестует, и у многих их оппонентов. Когда противостояние приобретает все более острые формы, крайне нужен посредник. А тут вот он вроде и есть, да еще и с огромным опытом переговоров.
Миссия Алексея Кудрина может быть выполнена только при совпадении нескольких условий. Первое — наличие сторон, готовых вступить в переговоры. С этим есть определенные трудности. У протестующих нет лидера, которому доверяли бы все, кто выходит на улицы, и нет организации, которая могла бы сформулировать требования. Это данность протестов декабря-2011, и это один из главных залогов их успеха. Однако по части аморфности власть недалеко ушла от своих оппонентов. Там есть люди, которые напуганы протестами и готовы пойти на определенные уступки, и есть те, кто напуган уступками и выступает за более решительные действия. Разноголосица властных оценок митингов такая же, как и среди выступающих на самих митингах. Именно поэтому непонятно, кто и о чем будет переговариваться. Может получиться так, что первые результаты станут не шагом вперед, а концом полномочий представителя одной из договаривающихся сторон.
Второе условие успешности переговоров — ясность относительно темы диалога. Алексей Кудрин говорит о том, что Владимир Путин за честные выборы. Но совсем ничего не известно о том, что когда-то он был против них. Только вот значения понятия «честные выборы» у премьер-министра и митингующих несколько расходятся. Собственно говоря, это и является одним из поводов для протестов. И уж точно в Белом доме и Кремле не готовы пока обсуждать передачу власти. Ни с Алексеем Кудриным, ни с Алексеем Навальным. Возможно, власти готовы сдать Владимира Чурова, однако в действующей системе смена его хоть на делегата от ассоциации «Голос» ничего не изменит: избирательная система дискредитирована больше, чем сам господин Чуров. А об институциональных изменениях речи пока не идет.
Успех посредника зависит и от отношения к нему. Пока Алексею Кудрину удается доверительно (насколько это возможно) разговаривать и с теми, кто протестует, и с теми, против кого протестуют. Но по мере радикализации выступлений и ответного роста влияния сторонников жестких мер положение того, кто добивается компромисса, становится все более непрочным. От него будут требовать «определиться, на какой стороне на самом деле находится», «перестать сидеть на двух стульях» и т. д. и т. п. Кудрину в этом смысле тяжелее прочих: он был не просто функционером режима, а его символом — из них просто так не отпускают. Да даже если бы Алексей Кудрин и не был активным строителем путинской России, опыт графа Мирабо, князя Львова и первых перестроечных лидеров стран Восточной Европы показывает, что люди, которые пытаются примирить систему с новой реальностью, проигрывают очень быстро. Трудно убедить систему в том, что ей пришла пора на свалку, и еще уговорить людей, чувствующих себя по-новому, что быстро — не всегда хорошо.
Все это не означает, что миссия, которую определил себе Алексей Кудрин, изначально обречена на провал. Совсем нет. Просто пока от него ждут совсем не того, что он может. Вот если бывшему министру финансов удастся сформировать пул переговорщиков, определить тему разговора, интересную обеим сторонам, а главное, убедить всех участников процесса, что итогом должны стать не персональные, а институциональные изменения, — тогда его миссия будет действительно выполненной.
