Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Похороны СССР: путч против истории

Почему мы никак не придем к общей оценке путча

По мере того, как отдаляются от нас драматические события августовских дней 1991 года, запомнившиеся аббревиатурой ГКЧП, в российском обществе все равно не создается общего представления о том, что же это все-таки такое было. Неудавшийся переворот? «Бархатная революция» по-русски? Сговор верхов с целью одурачить народ? Победа демократии? Без ответа на вопрос, что это было, трудно ответить на другой – в каком направлении мы идем и куда хотим прийти?

Как ни странным это покажется многим, но за прошедшие годы путчисты так и не обрели в глазах населения репутации борцов за право дело. Согласно недавнему опросу «Левада-центра», лишь 1% россиян считает, что участники Государственного комитета по чрезвычайному положению в дни путча 1991 года занимали верную позицию.

В правоте Бориса Ельцина и его окружения уверены немногим больше — 10% респондентов. 53% заявили, что ни одна из сторон не была права. А 38% опрошенных назвали события 19-21 августа 1991 года трагедией, имевшей гибельные последствия для страны. Примерно столько же — 36% — говорят, что путч был эпизодом борьбы за власть среди руководства СССР. «Победой демократической революции» те события назвали лишь жалкие в общем-то 6%.

Таким образом, режим, возникший на руинах Советского Союза, стал то ли результатом трагического события, то ли недоразумения.

Он возник случайно, необязательно, если верить народным представлениям. Он не был предопределен, и в нем якобы ни одна из сторон не была права. Эдакое историческое недоразумение.

Но это не так.

Если рассуждать объективно, то, конечно же, события августа 1991 года были именно «мягкой революцией». Они привели к изменению политического строя и экономической системы страны. И они изменили состав страны, складывавшейся исторически как империя, превратив ее в национальное русское государство. Российское общество сегодня гораздо более свободнее, чем советское, несмотря на все отступления от тех во многом идеалистических представлений о демократии, которые двигали защитниками Белого дома от путчистов.

Российское общество более открыто, хотя тут еще есть куда идти вперед. К тому же ни одна революция в истории никогда не развивалась по заранее предначертанному плану и никогда не приводила к тем результатам, о которых мечтали революционеры.

Революция, хотя многие будут возражать против такого определения, — это не столько про строительство будущего, сколько про отрицание опостылевшего прошлого.

В этом смысле победа над путчистами, выглядевшими жалкими, без плана действий и понимания происходящего в стране, была абсолютной. И не оспариваемой по сей день. Несмотря на все «розовые слюни», которые теперь модно пускать в сериалах про советскую «счастливую и полную уверенности в завтрашнем дне жизнь», «реконкиста» тут уже давно невозможна.

Грезить о том, как молоды мы были, как верили в себя – это сколько угодно. А вот так чтобы снова плановое хозяйство, государственное ценорегулирование, очередь за помидорами или бананами на пару часов или холодильник с телевизором покупать, записавшись в очередь за несколько месяцев вперед, — это увольте.

В эти дни многие участники тех событий, как водится, вспоминают, как они оказались «на правильной стороне истории». Александр Руцкой, например, вдруг «вспомнил», что Ельцин был пьян все три дня путча и хотел бежать в американское посольство. Что прямо противоречит воспоминаниям, пожалуй, всех остальных непосредственных участников тех событий.

Впрочем, сводить счеты с политическими противниками (особенно мертвыми) — это даже не мы первые придумали. В воспоминаниях все немного или много врут. События тех дней, видимо, не стоит воспринимать глазами их непосредственных участников, если вы хотите разобраться в объективной сути произошедшего. Эти участники своими воспоминаниями всего лишь играют в современную политику, стремясь попасть в доминирующий тренд, угадать его и подстроиться.

Вековые традиции конформизма никто не отменял. Между тем суть тех событий измеряется «двоичной системой»: было — стало.

Была огромная страна с экономикой, выстроенной согласно каким-то догматическим представлениям о «прекрасном», где ничего не было вдоволь, где все жили как бы необустроенным «транзитом» по пути к светлому будущему, где цели развития определялись не потребностями людей, а идеологическими мифами.

Территориальный состав достался этой огромной стране по наследству от царской империи (за вычетом Польши и Финляндии). Чтобы удержать под своей властью такие огромные территории, надо было предложить такой проект их развития, который был бы конкурентоспособен в контексте развития мировой цивилизации. До определенного момента советский проект таковым и казался. Но потом что-то пошло не так.

Сказался железный закон истории: еще никому и никогда не удавалось удержать под политическим контролем территорию, которую ты можешь освоить хуже, чем другие, твои конкуренты. В какой-то момент неспособность эффективно освоить и даже просто хозяйствовать на подконтрольных просторах на фоне общемировой конкуренции оказалась для СССР критической.

Система оказалась поражена склеротическими «бляшками», олицетворением которых были старые несменяемые маразматики в руководстве страны. Страна оказалась под их «мудрым руководством» не способной развиваться и отвечать на вызовы времени. В этом смысле куда более показательно не то, сколько человек вышли к Белому дому защищать, как им казалось, молодую российскую демократию, а то, что никто не вышел защищать – никто и нигде по всей огромной стране – старый строй, режим, и его правителей. Настолько они все опостылели.

Во главе госпереворота оказались не пассионарные «полковники каддафи» или «фидели кастро», а усталые клоуны. Они-то Советский Союз и закопали окончательно.

Он был обречен, видимо, лет за 20 до этого. Примерно тогда, когда свернули в начале 70-х «косыгинские реформы», призванные вдохнуть вторую жизнь в советский проект, сделать советскую экономику гибче. Однако сейчас, оглядываясь назад, а одновременно и осматривая нынешнее постсоветское пространство, трудно отделаться от недоуменного непонимания (особенно представителям тех поколений, которые в сознательном возрасте СССР не застали): а как мы раньше-то уживались в одной стране.

С теми, кто сейчас травит русских в странах Балтии, или во впавших как-то уж очень быстро в состояние средневекового ханства некоторых странах Средней Азии. Ведь как быстро с бывших союзных республик слетел весь социалистический и якобы интернационалистический налет. Культурологические, уходящие корнями в глубь веков различия оказались сильнее марксистско-ленинской идеологии. Едва спала «советская пелена» — и народы пошли своей, историей предопределенной дорогой. Возможно, мы еще когда-нибудь реинтегрируемся в новых формах и в новом качестве. Но явно нескоро. Не надо даже тужиться по этому поводу еще лет сто.

Про события августа 91-го часто принято говорить, что вот, мол, мечтали о демократии, а вышло невесть что. Про демократию мы тогда знали в основном в западном обличии. Она и не могла тут получиться такой, сколько ни советуй иноземные советчики. И не потому, что освобожденный вчерашний раб не может стать свободным человеком. А потому, что когда мы тогда говорили о свободе и демократии, то подразумевали все же не британский парламент или испанские кортесы, не польский сейм или американский конгресс, а Волю в русском историческом смысле этого термина.

Как свободу от назидательных правил и навязчивых норм. И во многом цель достигнута: мы стали более вольной страной, чем демократической.

Тем более, что в своем нынешнем виде западная демократия все более тяготеет к политкорректному тоталитаризму. Даже и хорошо, что мы с ней разминулись. Ведь мы сегодняшние — кто угодно, хоть даже авторитарная демократия, но точно не тоталитаризм, которого мы накушались в ХХ веке по самое не могу. Нам теперешним сколько ни прививай государственную идеологию (хоть в Конституцию обратно записывай) — все одно будет циничное извращение, ерничество, тотальная ложь и обман.

Мы теперь себя любим индивидуалистами. С перегибом, конечно, — до такой степени, что всякая способность к горизонтальной самоорганизации улетучилась. Но зато и под государственные барабаны строем уже не ходим. Или прикидываемся, что ходим.

Еще некоторые жалеют, что по следам подавления путча не была устроена люстрация. Все главари восстания (кроме покончившего с собой Пуго) оказались не в тюрьме, а вполне благоустроены в новой жизни. Как, впрочем, и другой мятежник – Руцкой – и его подельники после подавления попытки переворота в 1993 году.

А что? Запретили бы КПСС, разогнали бы «органы», набрав туда людей, не замешанных в политических репрессия и преследовании инакомыслящих – зажили бы. Возможно. Но было одно существенное ограничение. В советской России не только не было «запасной политической элиты», но не было и людей, хотя бы помнивших досоветские общественные и экономические практики (как они были в Прибалтике). Такую смену элит, гипотетически, можно проводить только под иностранной оккупацией под какой-нибудь «план Маршалла». Советский Союз, слава богу, не доразваливался до такого позорного конца, что, с другой стороны, позволило сохранить преемственность нынешнего государства с его предшественниками.

Так что то, что мы не начали с чистого листа, в определенной мере хорошо.

Когда в порядке осмысления последствий провалившегося августовского путча начинают задаваться вопросом – а что же и когда пошло не так, где же была упущена победа, то следует, видимо, уже перестать убиваться по сему поводу. Перестать, наконец, считать те события «просто трагическим недоразумением». Потому что победа – она во многом-таки состоялась, она вокруг нас. Мы после августа 1991 года живем новой, трудной, а порой подлой и местами и даже лживой жизнью (хотя правда в представлении идеалистов не торжествует вообще ни при одном государственном строе).

Но это новая жизнь. И мы идем вперед. Да, порой отступаем, слишком часто оборачиваемся назад, пытаясь оттуда выудить некие спасительные «скрепы», которыми якобы удобнее цепляться, взбираясь на новые вершины. Но мы уже никогда не станем «винтиками» в проектах каких-то очередных фанатичных догматиков. Надеемся, что не станем. На всякий случай не будем говорить «никогда». Чтоб не сглазить.

Новости и материалы
Белла Хадид в облегающем платье без лифчика снялась стоя на лошади
Российские войска продвинулись по всей линии фронта в ДНР
Стало известно о возможном визите Путина в Китай
Ученые выяснили, какой белок способствует метаболическому эффекту потери веса
Глава МОК: если спортсмены поддерживают действия правительства, они подвергаются санкциям
В ГД прокомментировали призыв США Киеву отправлять на фронт больше украинцев
Лукашенко рассчитывает на продолжение совместных с РФ проектов по космическим полетам
В Чите 16-летний лихач устроил дрифт на школьном стадионе и попал на видео
МИД Молдавии выразил протест послу РФ из-за выборов в Приднестровье
Стало известно, почему умер тренер клуба КХЛ Кольцов
Роскомнадзор сообщил, сколько удалил фейков о выборах президента в России
В Госдуме хотят привлекать на СВО больше подследственных
Орбакайте планирует гастроли по США после отмены концерта в Кремле
Молодые люди воровали вещи из ПВЗ, выдавая себя за курьеров, и отдавали их в детский дом
Жена миллиардера Лебедева показала фото из молодости: «Три пера на голове и прыщавая кожа»
Председатель Евросовета призвал Европу готовиться к войне
В ФРГ рассказали о последствиях передачи Taurus Киеву для безопасности Германии
В Сибири дошкольница провалилась в трехметровый колодец рядом с домом
Все новости