Цивилизация
Предвещать новый мировой кризис стало хорошим тоном. Эксперт, который предсказывает процветание, выглядит дураком или наемным жуликом. Все не так, как было накануне предыдущего спада 2008—2009 годов. Тогда даже и те, кто явственно его предчувствовал, старались выражаться аккуратно, чтобы не прослыть паникерами и пустозвонами.
Теперь все иначе. На мрачные предвидения отличный спрос.
Быть пессимистом современно. В кулуарах только что прошедшего Петербургского экономического форума понаехавшие отовсюду инвесторы и сопровождавшие их эксперты прямо-таки соревновались в унылости предсказаний касательно числа дефолтов, предстоящих в целом коллективе стран, а также и относительно близости и размаха новой рецессии в Америке.
Что же касается экономических мыслителей мирового калибра, то самый сенсационный и одновременно самый художественно выверенный прогноз выдвинул Нуриэль Рубини, человек, признаваемый в качестве единственного предсказателя прошедшего мирового кризиса. В 2006-м он и в самом деле сделал на этот счет правильный прогноз — как, впрочем, и несколько других знатоков экономики. Почему пророком признан один только Рубини, пусть потом разберутся историки, но тем весомее сегодня в его устах новое пророчество.
Оно и по форме превосходно: своим четко прописанным распределением ролей между тремя локомотивами мировой экономики, а также и сжатым, как пружина, графиком предстоящих событий — все ведь должно сбыться в ближайшие два года. Еврозона распадется из-за дефолта слабых своих звеньев, из которых Греция — только первая ласточка. Америку ждет «восстание на рынке облигаций», то есть отказ остального человечества и дальше по дешевке давать ей деньги в долг на покрытие ее непомерных расходов. Ну а Китаю предстоит резкое торможение роста из-за консервации народной бедности и накопления слишком больших и неудачных инвестиций. И, как только все это сольется вместе (вероятность чего, по мнению Рубини, не стопроцентна, но довольно велика), возникнет всемирный «идеальный шторм», по сравнению с которым треволнения 2008—2009 годов покажутся детской ссорой в песочнице.
Допускаю, что Рубини чуточку заинтересован в предсказании всяческих бед. Ведь если он попадет в десятку во второй раз, его уж точно ждет слава в веках и подобающая безошибочному пророку какая-нибудь из главных должностей на планете. Но муссирование плохих прогнозов — это в любом случае шаг вперед по сравнению с тем, что было перед прошлым кризисом, когда таких предупреждений было мало, а главное, их никто не слушал. Ведь именно поэтому кризис 2008—2009-го был кризисом без смысла. Он прошел зря. Он ничего по-настоящему не изменил, почти ничего в мире толком не оздоровил и просто передал проблемы по эстафете следующему кризису, сделав его тем самым достаточно скорым и неизбежным. Гадать тут можно только о дате и о тонкостях сценария. От всего остального не открутишься.
Если осуществится именно рубиниевский «идеальный шторм», то легко вообразить его сценарий в наших краях. По крайней мере, первые страницы этого сценария.
Поскольку те, кто у нас принимают решения, ничего не предвидели накануне прошлого кризиса и ничему не научились, когда он настал, то первый акт предстоящего спада будет просто повторением того, что происходило осенью 2008-го — зимой 2009-го.
Падение нефтяных цен опять резко уменьшит доходы федерального бюджета и главных наших промышленно-финансовых монополий. Зато расходы этих монополий останутся огромными, поскольку им придется обслуживать свои иностранные долги, а эти долги за прошедшие годы вовсе не уменьшились, даже выросли. Поэтому они, как и в прошлый кризис, кинутся за деньгами в родную государственную казну. Деньги будут розданы, рубль опять упадет, а цены ускоренно пойдут вверх. До второго акта, с выходом на сцену обедневших и потерявших работу граждан, в тот раз не дошло — нефть обратно подорожала. В следующий раз пьеса имеет реальные шансы быть сыгранной полностью.
Впрочем, роль нашей страны в мировой экономике и, соответственно, в мировом ее кризисе не может быть центральной. Что же до главных действующих лиц, то проблемы каждого из них, в общем-то, понятны. Вопрос только, какими способами они станут от них избавляться.
Китай, например, вовсе не приговорен к спаду. Ничто не мешает ему быстрее, чем до сих пор, переключаться с перенакопления на повышение потребительского спроса и жизненного уровня своих граждан. Это было бы вполне в духе испытанной рецептуры кейнсианско-монетаристского консенсуса, на которую Запад возлагал такие большие и так не оправдавшиеся надежды в 2008—2009-м.
Как и Рубини, лорд Кейнс признается автором идей, которые не ему одному пришли в голову и уж точно не им первым были применены на деле. Но идеи-то хорошие. Как антибиотики. Первое применение творит чудеса, но с каждым последующим результаты все незаметнее. В первый раз поощрение внутреннего спроса и сопутствующие мероприятия уверенно выводят экономику из спада, но если повторять эти инъекции раз за разом десятками лет, то хозяйство отчасти перестает на них реагировать, а отчасти начинает реагировать самым нежелательным образом. Например, пузырями на нефтяном рынке. Поэтому то, что сегодня хорошо Китаю, Америке с Европой уже почти смерть.
Прогрессивный президент Обама в содружестве с умудренной воспоминаниями о Великой депрессии Федеральной резервной системой США оказались слишком старомодны и слабовольны для встречи с бурями XXI века. Ничего нового они не придумали.
Как и до кризиса, Америка сегодня живет в долг, и эти стремительно растущие долги того и гляди ее раздавят. Выход вроде как очевиден: жить по средствам. Но любая формула его реализации (радикальное уменьшение социальных трат, или такое же радикальное урезание военных расходов, или обложение всех состоятельных лиц сверхналогами) не может быть даже произнесена вслух. Ни одна из обеих борющихся там лоббистских коалиций, ни республиканская, ни демократическая, не готова взять на себя какие бы то ни было решения, сообразные масштабу проблем. Хотя все уже вроде бы согласны, что от старых припарок, выдаваемых за «антикризисные программы», толку чуть.
Ну а в Евросоюзе ситуация хоть и яснее, чем в США, но явно сложнее, чем в Китае. За введение единой валюты без введения единой финансово-экономической политики Европе приходится платить расколом между более или менее крепким ядром ЕС и странами евросоюзовской периферии, погрязшими в застое и долгах не меньше Америки. В отличие от Соединенных Штатов в Евросоюзе формула выхода в виде суровой экономии уже провозглашена официально. Но, примут ли ее народы к руководству, или станут саботировать, или же просто взбунтуются, пока не очень понятно.
Все составные элементы предстоящего мирового кризиса накапливаются уже десятка полтора лет. Два раза, в начале двухтысячных и в позапрошлом году, кризисные волны кое-как утихомиривали с помощью припарок старого образца. Это был самообман — вместо того чтобы решать проблемы, их откладывали на потом.
Ощущение, что в третий раз это уже не сработает, что бесконечные откладывания только усугубили болезни, становится сейчас всеобщим, отсюда и унылые прогнозы знатоков.
В прошлом веке вошла в обиход отговорка, разъясняющая, почему в разгар кризиса надо бороться только с его симптомами наподобие безработицы, но не трогать глубинные причины. Допустим, человек пьянствовал, во хмелю свалился в воду и схватил воспаление легких. Вы же не начнете с чтения ему лекций о вреде алкоголизма, сначала все-таки вылечите от пневмонии.
Новый век вносит поправку в эти гуманные рассуждения. Если человек хронически пьет, а это десятилетиями в упор не видят и наскоро колют ему только препараты от простуд, то рано или поздно настанет момент, когда ради спасения жизни больного придется единовременно лечить его от всего букета физических и душевных хворей, даже если перспектива прохождения курса радикальной терапии вгоняет его в тоску.
