Фоторобот врага

Российский народ — самый противоречивый народ в мире. Ему не нравится само понятие «национализм», но он считает, что проявления ксенофобии во многом спровоцированы вызывающими действиями национальных меньшинств (см. исследование Левада-центра). Людей, испытывающих раздражение и неприязнь по отношению к другим национальностям, за два последних года (и даже после терактов) больше не стало. Тем не менее при этом резко увеличилось число граждан, настаивающих на выселении с территории родного региона лиц иных национальностей (см. исследование ФОМа). Это несколько отличающаяся от 1990-х структура общественного сознания, которому должна соответствовать скорректированная программа власти и новая, электорально привлекательная государственная идеология.

Несмотря на то что ситуация выглядит черно-белой и вроде бы у всех людей доброй воли есть названный враг, совершенно не ясны ни тактико-технические характеристики этого врага, ни тем более правильные реакции на его активность.

Более или менее понятно, что в числе главных фобий антисемитизм уступает первое место антикавказским и шире — просто расистским настроениям. В стране, где, по данным последней переписи населения, евреев осталось совсем мало, антисемитские взгляды продолжают свое существование скорее по инерции — советской и «девяностодесятнической» (именно в 1990-е тектонические формационные сдвиги объяснялись и масонским заговором, и чрезмерной плотностью еврейского населения на квадратные метры Кремля, Старой площади и Краснопресненской набережной). Сегодня эта мифология отходит на второй план — вот уже и бывшего министра печати, антисемита Бориса Миронова даже пытаются привлечь к уголовной ответственности, хотя, как водится, не могут найти его местонахождения. А новый враг — вот он, у порога: черная Фатима в платочке и злой чечен, ползущий на берег Москвы-реки.

Но тут-то российского, бывшего советского человека ожидает первая проблема. Начнем с того, что воспитан он в духе пролетарского интернационализма, в ритуальных границах которого национализм и в самом деле нечто стыдное. Правда, в этой же системе координат разрешается лиц нерусской национальности называть «чурбанами» и в быту проявлять известную степень почти незлобивого антисемитизма («Еврей — он сосну любит!», «Все говорили: еврей, еврей — а оказался пьющим человеком»). Значит, кто он такой — этот абстрактный террорист? Лицо кавказской национальности? Однако жертвы Беслана — все сплошь осетины. Просто человек с юга? Но каковы его родовые признаки?

В результате получается, что все проявления ксенофобии, включая погромы, тяжкие телесные повреждения и убийства, направлены на лиц абстрактно нерусской национальности — грузин и таджиков, армян и узбеков, азербайджанцев и вьетнамцев, афганцев и китайцев. То есть людей, фенотипически не славян или угро-финнов. «Какие люди чаще всего вызывают у вас подозрения?» — спрашивает ФОМ респондентов. И 10% отвечают: представители других национальностей, из них 7% — кавказцы, по одному — казахи, вьетнамцы, далее везде, 2% — просто «нерусские».

Человек, считающий себя приличным и респектабельным, да еще воспитанный в правилах пролетарского интернационализма, теряется. Он дезориентирован. Он не знает, кого ему ненавидеть, у него на руках даже нет четкого фоторобота врага. А чтобы не путаться, занимает четкую позицию: депортировать из моего региона, из моего города, моего села людей, фенотипически выглядящих чужаками. Не будите во мне националиста, а потому пойдите прочь! Причем все сразу.

Эта трепетная логика небезобидна, потому что ровно по ее законам действовал Сталин, когда выселял чеченцев или крымских татар.

Но факт есть факт: стесняющиеся национализма респонденты выступают за выселение инородцев — 52% сегодня против 42% еще два года назад.

Не поддержали бы такое решение 34% опрошенных против 40% в 2002 году. Это уже за пределами социологической погрешности. А значит — тенденция.

Больше того, находятся и те, кто активно выступает за ограничение въезда иностранцев на территорию региона. И не только иностранцев, но и жителей других краев и областей родной страны.

На этот социальный запрос и власть, и политики не могут не ответить. Эту тенденцию грешно не оседлать. Формируя новую версию государственной идеологии, такой тренд нельзя не учитывать.

И потому на государственном уровне вместо акцента на грубой ксенофобии (это же неприлично!) мы получим неслыханное ужесточение миграционной политики, превращающейся в самоубийственную антимиграционную.

Вместо антисемитизма на уровне «низовом» — «чернофобию». Верхний слой будет снимать как бы респектабельная партия власти, нижний — ее клоны вроде «Родины». Сугубо электоральная задача для государства — победа партии верхнего слоя, то есть латентных ксенофобов в галстуках от Патрика Хеллмана и костюмах от Бриони, а не открытых ультранационалистов, одетых попроще.

От партии верхнего слоя следует ждать, особенно в дни 60-летия Победы, активных спекуляций на теме Великой Отечественной. Неартикулированный враг начала XXI века будет сравниваться с понятным и хорошо видным врагом 1940-х. А частицу эмоционального порыва Отечественной войны попробуют экстраполировать в сегодняшний день. Оснований для этого, прямо скажем, мало. Тем не менее в ситуации, когда, согласно исследованиям Левада-центра, даже в младшей возрастной группе респондентов (до 25 лет) самым запоминающимся событием российской истории остается Великая Отечественная война, не воспользоваться юбилеем власть по определению не может.

Однако враг все равно не будет конкретизирован и напуганное население не увидит его четкого фоторобота. Это вам не 40-е с их «Убей немца!» Ильи Эренбурга. Как бы ни складывалась электоральная ситуация, дальше слогана «Депортируй незарегистрированного рабочего!» власть все равно не пойдет.