Цивилизация
— Сергей Анатольевич, какую долю составляют импортные технологии и оборудование, которое используется для разведки добычи нефти и газа на шельфе?
— До 80% агрегатов и оборудования — импортные. Это данные Минпромторга в целом по топливно-энергетическому комплексу. Конкретно в нашей компании, а мы строим буровые платформы для разработки нефтегазовых месторождений на шельфе, значительную часть, к сожалению, составляет импорт.
— Это же огромные доли. И хотя правительство приняло программу импортозамещения, рассчитанную до 2020 года, кажется маловероятным, что получится заместить импорт в отведенный срок.
— Не скажу за всю отрасль, но мы у себя планируем заместить импорт за три года. Но...
— Но сначала желательно получить побольше денег от правительства?
— Нет, для начала необходимо, чтобы правительство, в частности Минпромторг и Минэнерго вместе с Объединенной судостроительной корпорацией (ОСК), дочерней структурой которой мы являемся, сели за стол переговоров вместе с основными заказчиками — «Газпромом», «Роснефтью», «ЛУКойлом» и другими — и определили объем рынка, объем заказов. ОСК не может просто взять и подготовить план импортозамещения, не согласовав его с заказчиками. Также считаю необходимым временно, на два или три года, прекратить бурение и геологоразведку новых скважин. И за это время заняться теми скважинами, которые существуют сегодня: подготовкой их инфраструктуры, строительством платформ и судов обеспечения.
— Мы готовы произвести отечественные буровые платформы, представить их на выставке, но будут ли они востребованы?
Правительством уже дано поручение профильным министерствам провести работу с нефтегазовыми компаниями для сбора информации о планах обустройства месторождений и потребности в оборудовании. Для потенциальных производителей такого оборудования, в том числе для нашей компании, важно донести информацию о потенциале рынка. После этого частные компании начнут инвестировать в развитие производства и, что еще более важно, — в развитие технологий.
Мы-то знаем потребности наших заказчиков, мы работаем и с «ЛУКойлом», и с «Газпромом», но хотелось бы видеть перспективу на несколько лет вперед. Хочется понять, как будет реализовываться программа импортозамещения во всех деталях. Вот сейчас мы заканчиваем строительство платформы для «ЛУКойла», но делаем это в основном на импортных компонентах.
— Разве вас не затронули санкции?
— Вся корпорация попала под санкции и, соответственно, мы тоже. Но нам повезло. Мы успели заключить договоры и сделать все авансирование и оплаты до 80% всех закупок оборудования до того, как произошла эта история с санкциями. Сейчас на платформу поставлено практически все необходимое импортное оборудование. Мы все успели. Это газотурбинные установки, буровой комплекс. Сейчас мы заканчиваем достройку платформы и приступим к ее пусконаладке. Платформа уже отбуксирована на месторождение им. Филановского и стоит в 160 км от берега в Каспийском море.
— Насколько подорожал проект из-за роста курса доллара и евро к рублю?
— На 500 млн руб. Сумму придется доплатить из-за курсовой разницы. Это большие деньги. Хотя нам удалось немного сбить разницу: например, по контрактам с Siemens, у которого, в свою очередь, немало других контрактов с «ЛУКойлом». Но это лишний раз убеждает нас в необходимости импортозамещения.
- С какими зарубежными партнерами сейчас работает «Росшельф»? Ушел ли кто-то из партнеров из-за санкций и повлияло ли это как-то на работу «Росшельфа» и в целом в освоении российских шельфовых территорий?
— Мы активно работаем с компанией Lamprell Energy из Объединенных Арабских Эмиратов, реализовав в кооперации с ней проект по строительству двух самоподъемных буровых платформ для Каспийского моря. Одна из этих платформ после сборки ушла в море с нашей верфи всего два месяца назад. То есть мы заканчивали этот проект уже в условиях введенных санкций.
Важным для нас партнером является еще одна арабская компания — Dragon Oil — оператор месторождений в туркменском секторе Каспийского моря. Будем надеяться, что и в дальнейшем санкции не повлияют на нашу работу.
— А это точно, что денег дополнительных не потребуется? Например, на реализацию проектов с тем же «ЛУКойлом» в Каспийском море?
— Прежний менеджмент «Каспийской энергии» вывел из компании 5,3 млрд руб. Кое-кого из них уже арестовали. Возбуждены уголовные дела. Непросто, конечно, будет возместить этот ущерб. Плюс кредиты, которые были взяты прежним руководством, — это еще примерно 2 млрд руб. Я возглавил «Росшельф» — еще года не прошло. Приходится тем не менее выполнять все взятые ранее финансовые обязательства, обязательства по контрактам. Справляемся.
— Спать не мешает эта сумма?
— Как не мешает спать? Мешает. Но особенно переживаю за людей, сейчас произошла большая смена команды. Мы менеджмент почти весь обновили, и сейчас со мной единомышленники. Те, которые хотят работать реально, хотят чего-то добиться. Есть курирующий судостроение вице-премьер, которому отрасль небезразлична. Я думаю, он нас не бросит.
— Вы сказали, что «Росшельф» готов осваивать Арктику, но ваша компания, все ее дивизионы — производственный, проектный, сервисный — вообще-то располагаются в Астрахани, на теплом Каспийском море, а не за полярным кругом.
— Не имеет значения. Мы и в других теплых морях работаем — на Черном, на Азовском. Но мы готовы работать и в Арктике при поддержке ОСК. Заводы «Севмаш» и » Звездочка» участвовали в строительстве платформ «Приразломная» и «Арктическая». Но сейчас эти предприятия загружены гособоронзаказом. Строят и ремонтируют военные корабли и подводные лодки. Поэтому нужен другой мощный оператор, который будет заниматься гражданским судостроением. Мы предлагаем себя. У нас есть технологии, есть опыт. Нам нужна только строительная площадка.
На базе действовавшего в Советском Союзе завода «Красная кузница» в Архангельске мы создадим новое мощное предприятие, которое будет называться «Энергия Арктики». Там есть необходимая площадка и глубина у причала. По этому вопросу ведем переговоры.
У нас есть руки, у нас есть голова, и мы готовы работать. Мы хотим сначала с заказчиком определиться и в том, какие конструкции мы будем блочно варить на астраханских мощностях. У нас есть большие заводы — Астраханское судостроительное производственное объединение (АСПО), судостроительный завод «Лотос» и «Строительно-судоремонтный завод им. III Интернационала». И мы сможем в год совместно производить металлоконструкций до 60 тысяч т.
— А не проще перенести уж тогда все производство в Архангельск?
— Все можно делать в Астрахани. Дальше загружаем металлоконструкции на баржи и потом через каналы везем на север. Впоследствии создадим судостроительные мощности в Архангельске.
— Из Астрахани в Архангельск?
— Да, ничего страшного. Просто логистика. Из Астрахани в Архангельск, на барже, там собрали, блочная сборка, и все! Элементарные вещи. Минимальные затраты. У нас же есть свой флот, есть свой морской оператор. Пожалуйста, загрузили — и повезли куда угодно.
— Почему активно приглашают к разработке шельфа зарубежных партнеров, а наши частные компании не пускают?
— Какие компании допускать или не допускать — это компетенция правительства, которое определяет правила игры. Мое частное мнение — в любом случае необходима конкуренция, но постоянно будет стоять вопрос о наличии необходимых ресурсов у частных компаний.
— Как думаете, госкомпании смогут самостоятельно освоить шельфовые месторождения?
— Из-за сложности проектов будут создаваться консорциумы. Ни одна, даже самая крупная, компания в одиночку не потянет настолько сложные и весомые по инвестициям проекты. Конечно же, будет необходимо стимулирование льготами, такими как отмена НДПИ, создание особых экономических зон, какие-либо другие механизмы.
— Достаточен ли уровень экологической безопасности российских шельфовых проектов?
— При разработке шельфовых месторождений вопрос экологической безопасности всегда ставится в первую очередь. Мы хорошо помним аварию в Мексиканском заливе и тот экологический и финансовый ущерб, который был причинен. Могу в целом положительно оценить деятельность WWF и Greenpeace, которые не дают расслабляться операторам месторождений. Их задача — в первую очередь вовремя реагировать на потенциальные угрозы и информировать об этом общественность, тем самым стимулируя ужесточение правил проектирования и эксплуатации. Повышение уровня безопасности проектов выгодно и для нас как подрядчиков: с ростом сложности растет и стоимость проектов.
