Цивилизация
В рейтинге Transparency International страны мира ранжируются по шкале от 0 до 100 баллов, где ноль обозначает самый высокий уровень восприятия коррупции, а 100 — самый низкий.
«В 2014 году Россия получила 27 баллов, на один балл меньше, чем в 2013 году, и заняла 136-е место, поделив его с Нигерией, Ливаном, Киргизией, Ираном и Камеруном», — говорится в докладе организации.
Среди стран бывшего СССР наивысший балл набрала Грузия (52), наименьший — Туркменистан (17 баллов). Армения получила 37 баллов, Молдавия — 35, Белоруссия — 31, Азербайджан и Казахстан — по 28, Киргизия — 27, Украина — 26, Таджикистан — 23, Узбекистан — 18.
Самые худшие результаты показали Сомали и Северная Корея. А вот победителями стали Дания (92 балла), Новая Зеландия (91) и Финляндия (89).
TI регулярно представляет индекс восприятия коррупции с 1995 года. Россия вошла в список в 1996 году — тогда он состоял из 54 государств, и наша страна получила 2,6 балла, встав на 46–47-е место наравне с Индией. В 2012 году методология подсчета индекса изменилась, а сам индекс стал рассчитываться по 100-балльной системе. Все это время Россия стабильно занимает нижние строчки рейтинга.
На презентации рейтинга в Москве были названы следующие причины: расследование крупных коррупционных скандалов стагнирует и не дает результатов, международное антикоррупционное сотрудничество находится «в ступоре», система декларирования доходов чиновников остается неэффективной, продолжается «давление на некоммерческие организации и независимые СМИ», а крупные проекты по-прежнему непрозрачны.
Страны, получившие нелестные для себя оценки, часто обвиняют рейтинг в предвзятости. Основная претензия предъявляется к методике подсчета. TI измеряет не уровень коррупции как таковой, а степень ее восприятия предпринимателями, аналитиками по оценке коммерческих рисков и специалистами из различных международных организаций.
Многие эксперты, в частности в авторитетном globalanticorruptionblog.com, критикуя индекс за условность методологии, признают:
он действительно измеряет уровень коррупции, и страны в конце списка, без сомнения, более коррумпированны, чем страны в начале. Но при этом эксперты полагают, что индекс не очень чувствителен: то есть, например, можно согласиться, что Россия точно коррумпированнее Дании, но отличить Украину от России (даже если одна из стран выше в рейтинге, чем другая) достаточно проблематично.
Среди других слабых сторон рейтинга — он не умеет отслеживать динамику во времени и создает порочные круги. Например, одна из самых цитируемых статей про коррупцию в мире — работа Паоло Мауро «Коррупция и рост» — показывает, что коррупция приводит к меньшему экономическому росту через падение прямых иностранных инвестиций. Однако решение о прямых иностранных инвестициях принимается на основе рейтинга TI, таким образом, ситуация закольцовывается.
Кроме того, индекс может слабо соотноситься с уровнем бытовой коррупции или ее восприятием. Как отмечают социологи, респонденты не всегда готовы честно ответить на вопрос, были ли у них коррупционные сделки за последний год, а с другой стороны, склонны отвечать: «Да, все вокруг коррумпированны» — с увеличением общего недовольства правительством.
Вице-президент Transparency International Елена Панфилова ответила на критику по этим вопросам. По ее словам, об эффекте закольцовывания говорить некорректно, потому что, например, в странах БРИКС, которые занимают невысокие позиции в рейтинге, от этого экономический рост не падает, и инвестиции массово не выводят. Панфилова сказала, что не знает инвесторов, которые опирались бы исключительно на данные рейтинга, — есть масса других авторитетных индексов, с которыми данные TI во многом совпадают.
Генеральный директор Transparency International Russia Антон Поминов уточнил, что инвесторы не приходят в страну из-за ухудшения общей институциональной среды, а не рейтингов.
Кроме того, по словам Панфиловой, из-за социологических сложностей в выявлении бытовой коррупции в 2012 году методологию составления рейтинга серьезно доработали, теперь он опирается на большое количество факторов и авторитетных мнений, так что статистическая погрешность на общем уровне индекса не сказывается.
Коррупция в России
Согласно осенним исследованиям социологов Левада-центра, положение России в последних строчках рейтинга TI соотносится с восприятием проблемы россиянами. Более трети опрошенных уверены, что справиться с коррупцией в России невозможно. Чаще всего респонденты называют коррупционерами сотрудников ГИБДД (43%), полиции (39%) и таможни (35%). Основная форма коррупции в России, по мнению 45% респондентов, — это взяточничество. Каждый третий (33%) говорит о распространенности блата, 31% указывает на семейственность, кумовство.
Увидеть картину целиком вряд ли представляется возможным, но о многом можно судить по ее частям. В 2010 году, например, тогда еще президент Дмитрий Медведев заявил на совещании по исполнению поручений главы государства, что в ходе госзакупок ежегодно расхищается не менее 1 трлн руб., или около 10% выделенных средств.
После громкого дела главы Минобороны Анатолия Сердюкова о хищениях в «Рособоронсервисе» в 2012 году российские власти снова объявили крестовый поход против коррупции. Эта тема неоднократно звучала в речах президента и высокопоставленных чиновников. Впрочем, высокое положение, похоже, страхует от многих рисков. По коррупционным делам о миллиардных хищениях арестов избежали экс-директор ФСИН Александр Реймер, глава Минсельхоза Елена Скрынник, затих и процесс «Рособоронсервиса».
В 2013 году Счетная палата провела плановую «Проверку эффективности мер по обеспечению закупок товаров (работ, услуг) для государственных нужд по контрактам на сумму свыше 1 млрд руб., подлежащих финансированию за счет средств федерального бюджета».
Выяснилось, что 70% контрактов (в количественном и стоимостном выражении) заключается и реализуется по «серым» схемам.
В этом же году в администрации президента создали антикоррупционное управление под руководством Олега Плохого, однако о конкретных громких расследованиях управления пока неизвестно. Судя по информации в СМИ, до сих пор управление занималось консультационной деятельностью.
Одним из самых громких уголовных дел в сфере борьбы с коррупцией в этом году стал арест руководителя Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД Дениса Сугробова. Генерал и другие сотрудники ГУЭБиПК являются фигурантами уголовного дела о превышении должностных полномочий, создании преступного сообщества и провокации взятки. По данным следствия, оперативники и руководители главка пытались подставить сотрудника ФСБ — планировали выдать себя за бизнесменов и предложить взять их под крышу за $10 тыс. в месяц.
В июне 2014 года погиб заместитель Сугробова Колесников. Находясь в СИЗО, Колесников при пока не выясненных обстоятельствах получил перелом лобной и теменной костей свода черепа, а после этого выпал с балкона Следственного комитета и разбился насмерть.
На этом фоне российские власти пытаются разнообразить меры пресечения. В конце ноября 2014 года президент Владимир Путин внес в Думу закон об исправительных работах за незначительные коррупционные преступления. В текущем варианте закона предусмотрено наказание за коррупцию только в виде штрафа или лишения свободы, если преступник не может заплатить штраф.
Помимо введения исправительных работ предлагается снизить минимальную кратность штрафа за взятки и ввести штраф в фиксированном размере с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью до трех лет. Кроме того, законопроект предусматривает введение в УПК возможность ареста имущества подозреваемого или обвиняемого в случае, если коррупционер не сможет заплатить штраф.
На вопрос, есть ли понимание, что власть собирается делать сейчас, Панфилова ответила, что «Кремль очень разный и понимает, что мы занимаемся важными вещами».
По ее словам, в верхах есть те, с кем правозащитники дружат лично, а есть люди, «глядя на которых мы разбегаемся в разные стороны». Панфилова считает, что многие понимают угрозу коррупции, и указала, что недавно власть даже взялась за «священные коровы» — начала работу по раскрытию конечных бенефициаров офшоров.
«Политические группы понимают, что коррупционная воронка в условиях сжимающегося рынка начнет сказываться на повседневной жизни граждан, — сказала вице-президент Transparency International. — Я думаю, у какой-то части политического класса это осознание (необходимости борьбы с коррупцией) происходит».
Для роста рейтинга России в Transparency International предлагают следственным органам не делать статистику на мелких, а расследовать крупные коррупционные преступления, а властям — усилить международное сотрудничество для выявления скрытых активов и отменить законы, избыточно регулирующие НКО, СМИ и блогосферу.
