Цивилизация
Семья и Дети
«Нет ничего скучнее, <...> чем чувак, который был чем-то занят, а теперь ничем не занят, потому что он в баре», — говорит очень пьяный человек постарше очень пьяному человеку помладше. Они лежат друг на друге. Позже второй куда-то денется, а первый тихонько поплачет в углу, потому что имел в виду себя.
Незадолго до этого другой мужчина на другом конце помещения тоже будет ронять слезы и объяснять: «Обиднее всего, что мы служили этой стране, сражались за этих людей. А они относятся к нам как к дерьму. Я думаю об этом каждый день своей жизни. Типа, когда тебе одиноко, у тебя нет друзей, ты всегда можешь прийти в этот бар. И почувствовать себя частью семьи».
Через несколько часов это место исчезнет. Сегодня бар «Ревущие 20-е» закрывается. Не нужный никому, кроме, может, пары десятков завсегдатаев. Кабак на задворках Лас-Вегаса — города-карнавала, столицы вечной ночи, где пестрая имитация жизни протекает почти без солнечного света, поскольку вход в казино и клубы ему закрыт. Все, конечно, осознают, что реальность рано или поздно настигнет любого, кто копошится в этом болоте американской мечты. Но еще есть время для прощальной вечеринки — и о будущем можно не думать, пока настоящее на паузе.
«Разбитый нос, пустые карманы» — странное кино про странных людей, искусный и завораживающий обман. Во-первых, «Ревущие 20-е» на самом деле не закрываются. Во-вторых, находятся они не в Вегасе, а в Новом Орлеане. Наконец, дело длилось не сутки, а три вечера. Все происходящее — инсценировка, задуманная братьями-режиссерами Биллом и Тернером Россами, большими любителями вглядываться в лица обитателей колоритных мест.
Лет десять назад они дебютировали с документальной лентой «45365» — одой крохотному городку Сиднею в штате Огайо. Затем сняли еще один док «Чупитулас» — лирическую одиссею по ночному Новому Орлеану. Теперь (пропустим фильм-концерт Дэвида Бирна) к «доку» приклеилась «драма», а масштаб действия сжался до одного кабака. Однако трепетности и эмоциональности, характерных для работ братьев, от этого ничуть не убавилось.
Посетителям «Ревущих 20-х», разумеется, грустно. Их жизни не то чтобы вращались вокруг захудалого бара, но для каждого он был чем-то вроде дома — просто потому, что оставался единственной постоянной точкой в переменчивом потоке времени, скупом на события и радости. И при этом он же, скорее всего, был причиной, по которой они не пытались что-либо изменить. Грустно становится и по эту сторону экрана. После двух часов в «Ревущих 20-х» возникает странное чувство: уже и прикипело так, что не хочется расставаться, а вместе с тем — ни за что не пожелаешь оказаться на месте кого-либо из героев.
И как будто ничего нового тут не услышишь: кто не участвовал в подобных попойках и не вел высокоградусные разговоры обо всем подряд. А все же каждую фразу ловишь с жадностью, боясь упустить что-то важное. И все равно ведь упустишь — в нескончаемом галдеже слова тонут, как судьбы на дне стакана. Получается такой калейдоскоп смыслов и метафор, в котором будто и не разобраться без пол-литра. Как истолковать внезапное появление кадров из «Летят журавли» на местном телевизоре? И надо ли? Пьяные старики внутри смешно говорят о какой-то ерунде, а в эту же минуту накуренные подростки на улице обсуждают плутоний и радиационный баланс Земли. Ждет ли их иное будущее — или и это поколение обречено закончить так же, как предыдущие?
Забавно, что именно «Разбитый нос, пустые карманы» стал одним из первых фильмов, которые можно посмотреть в кинотеатре после месяцев самоизоляции. Кажется, ничего идеальнее ленты о том, как проходят последние часы перед столкновением с реальной жизнью, по такому случаю придумать нельзя. О маячащих на горизонте российских ремейках думать не хочется — вроде бы петербургский «закон о наливайках» уже успели назвать «поспешностью».
О других фильмах из программы Beat Film Festival этого года — например, доках про Бэнкси или лягушонка Пепе — можно почитать в нашем гиде.
