Выставка «Реконструкция 2» в фонде культуры «Екатерина» исследует вторую половину 1990-х годов

Разные времена переходят в статус легендарных с разной скоростью, это не совсем линейный процесс. Многое в нем определяется желанием или нежеланием новых поколений окидывать мысленным взором конкретные периоды прошлого. Похоже, что 90-е годы XX века уже вплывают в пространство повышенной коллективной любознательности — несмотря на короткую историческую дистанцию, отделяющую нас сегодняшних от той поры. По крайней мере, именно так дело обстоит в художественной среде. Первая часть проекта «Реконструкция», показанная прошлой осенью, вызвала существенный интерес публики, в том числе совсем юной. Там шла речь о первой половине «лихого» десятилетия, о галерейных выставках в Москве, которые задавали тон и определяли начальную диспозицию в постсоветском искусстве.

Сейчас представлен обещанный сиквел: куратор проекта Елена Селина материализовала воспоминания об арт-сцене периода 1995–2000-х годов.

Несмотря на историческую близость того времени, реконструкция все же вызывала определенные сложности. Целого ряда тогдашних галерей уже не существует, многие произведения разошлись по музеям и частным коллекциям. Тем не менее главная проблема, по словам Елены Селиной, была не в том, чем заполнить залы фонда «Екатерина», а в том, как уместить все, что хотелось бы. Устроители были вынуждены представлять прежние выставки фрагментами — просто для того, чтобы не выпячивать одних галеристов и авторов в ущерб другим. Впрочем, избежать некоторых лакун и недосказанностей все равно было невозможно. Более или менее полную хронику тогдашних арт-событий предъявит каталог «Реконструкции», который готовится к печати центром современной культуры «Гараж».

А в самой экспозиции более важен, наверное, дух эпохи, а не пунктуальное воссоздание всех оттенков.

Рассматриваемый исторический отрезок Селина склонна характеризовать как переходный — от чистой романтики к арт-рынку. Правда, полноценного рынка современного искусства, подобного западному, сформировать так и не удалось, а о годах бескорыстного экспериментирования многие теперь вспоминают с лирической грустью. Но герои второй половины 90-х ничего этого еще не предвидели, поэтому потихоньку дрейфовали от недавнего «легкомыслия» в сторону арт-бизнеса. Недаром на выставке периодически фигурируют разудалые постмодернистские полотна от дуэта Виноградова и Дубосарского: этих авторов можно воспринимать в качестве главных тогдашних арт-звезд, сумевших ироническую игру переиначить в коммерчески успешный тренд. Или упомянуть еще «Исламский проект», с которого начался карьерный взлет группы AES, тогда без буквы F в названии. А кроющийся за этой литерой Владимир Фридкес представлен здесь персональной работой — фотографическим фризом, собравшим едва ли не всех заметных персонажей столичной арт-сцены 90-х.

Из этого коллективного портрета вытекает, в частности, вывод, что круг людей, причастных к созданию и продвижению контемпорари арта, никогда не был чересчур широким.

Поэтому многие сюжеты, заявленные в «Реконструкции», соединены незримыми, а иногда и зримыми нитями, особенно явственными для тех зрителей, которые в 90-е были очевидцами московских вернисажей. Однако куратор стремится вывести проект из «междусобойного» формата, чтобы показать эпохальную значимость тогдашних художественных деяний. В определенной степени это удалось, поскольку именно из активных «девяностников» вроде Олега Кулика, Дмитрия Гутова, Анатолия Осмоловского, Александра Бродского образовалась нынешняя верхушка художественной иерархии.

Устойчивые авторитеты легко работают на себя и в ретроспективном ракурсе.

Предложенная «летопись» направлена еще и на то, чтобы слегка разрушить стереотипное представление о 90-х как исключительно о «времени акционизма». Селина признается, что намеренно делала акцент на работах, которые трудно причислить к разряду перформативных. Что представляется довольно разумным с точки зрения исторической объективности: акции были явлением информационно громким, но вовсе не столь уж частым, как многим теперь кажется.

Впрочем, без видеодокументации такого рода обойтись было все-таки невозможно, поэтому поклонники жанра обнаружат здесь и ритуальные метания Олега Кулика, и душераздирающую сцену со взаимным зашиванием ртов Олегом Мавромати и Императором Вавой.

Кстати, видеоархивы составляют столь же неотъемлемую часть второй «Реконструкции», как это было и на первой выставке проекта. Они важны для широты диапазона и полноты картины, однако ударять по эмоциям и рассудку призваны в первую очередь реальные экспонаты. Таковых набралось достаточно, чтобы говорить о почти музейной постановке вопроса. А почему бы и нет? Вообще-то музеефикации подлежит все, что представляет интерес для публики. Похоже, что искусство 1990-х этому критерию начинает соответствовать.