Цивилизация
Она (Франциска Петри), рыжеволосая дама за тридцать, какой-то инопланетной строгой красоты, узнает, что ей изменяет муж. Он (Деян Лилич), мужчина интеллигентного вида с проступающей сединой, узнает от этой дамы, что и его жена ему изменяет — более того, с ее мужем. Герои решаются на месть – их неверные супруги, чересчур страстно занимаясь сексом на балконе гостиницы, случайно (а может, и не очень случайно) из него выпадают. Немолодая следовательница с выраженным синдромом мизантропии (Гуна Зариня), равнодушно разглядывая голые трупы, сплетенные в последнем экстазе, выносит постановление:
«Ну двумя идиотами стало меньше».
Чужая измена, впрочем как и чужая смерть, героев Петри и Лилич сближает – спустя много лет они тоже справедливо захотят изменять и умирать.
Сам Серебренников — режиссер преимущественно театральный, но и в кино не дебютант, и от фильма к фильму его художественный метод и вкус постоянно меняются. Начав свою карьеру в кино в конце 90-х с этюдных зарисовок на тему нежности, насилия и провинциального безумия («Раздетые», «Рагин»), в 2006-м он по-настоящему дебютировал сумасбродной комедией «Изображая жертву», в которой он перенес на пленку текст пьесы братьев Пресняковых, поставленной им во МХАТе. Почти шекспировская комедия нравов с Юрием Чурсиным в роли циничного Вали, изображающего жертв преступлений во время следственных экспериментов, выиграла главный приз «Кинотавра», разлетелась на цитаты и как-то сразу вошла в классику российского кино. Вслед за бесспорной удачей последовал спорный «Юрьев день», мрачный фильм о столичной певице в провинции и страшном богоносном народе, с пропажами и мистическими подробностями.
«Измена» же – история камерная и атмосферная, не обнаруживающая социальные уродства, не решающая мировоззренческие проблемы, не пытающаяся дать определения сложным понятиям.
И именно этим данная история хороша.
Серебренников здесь не опирается ни на театральный материал (как в «Изображая жертву»), ни на специфически литературный сценарий (как в «Юрьевом дне») — он изучает сущность измены абсолютно эмпатическим способом: измену нельзя понять, но можно почувствовать. Все уровни картины, начиная с операторских планов и заканчивая музыкой, подчинены одной цели – передать ощущение измены, разлитое в воздухе, подрагивающее на кончиках пальцев,
но измены не страстной и кипучей, а пустой, выуживающей из человека все живое.
Бесспорная удача Серебренникова – это приглашенные в картину актеры. После опыта работы с главными лицами российского кино (Раппопорт, Чурсин, Башаров, Михалкова) режиссер обратился к малоизвестным иностранцам – в главных ролях немецкая актриса Франциска Петри («Посвящается Мириам»), македонский актер Деян Лилич («Скопье в ремиксах»), на вторых планах латышская актриса Гуна Зариня, непрофессиональный актер Андрей Щетинин из сокуровского «Отца и сына». Заметно выбивается из подчеркнуто немедийного актерского ряда только дебютировавшая в кино солистка «Виагры» Альбина Джанабаева, но, если верить Серебренникову, приглашая певицу сниматься в кино, он и понятия не имел, что такое группа «Виагра» и насколько она популярна.
Это режиссерское решение при выборе актеров помогло избежать конкретики, ощущения сопричастности — наоборот, создать ощущение отстраненности и метафоричности. На экране вместо условного Николая и условной Екатерины – Он и Она, две зияющие черные дыры без имен и опознавательных знаков.
И если с Ним все более или менее ясно (обманутый муж с пустыми зрачками), то с Ней, нордической увядающей дамой, куда интереснее.
Героиня Петри — артхаусная реинкарнация «отчаянной домохозяйки», макушка айсберга, погруженного в темные воды.
Изначально благополучная хранительница домашнего очага, женщина в футляре, разве что бездетная, по ходу фильма начинает раскрываться, обнажая свою отталкивающую неприятную пустоту. Она обнаруживает и осторожно смакует собственное сумасшествие:
«Смерть – это самое прекрасное, что может быть с человеком», — объясняет она маленькой девочке-пациентке, пришедшей к ней на прием.
После «случайной» смерти мужа героиня Петри пробует на вкус его волосы, оставшиеся в раковине, и решает побриться его бритвой. Она с отсутствующим взглядом бреет несуществующую щетину, подмышки, ноги. Неизбежна отсылка к древней традиции (в индуизме после смерти мужа вдовы сбривают свои волосы) — она скорбит, но показывать свою боль никому не собирается.
Он и Она, связанные чужой изменой и смертью, радостно твердят, что «они мертвы, они мертвы», однако утверждать, что «мы живы», никто из них не берется.
Серебренников свою задачу выполнил — показал герметичный мир измены, где все красиво, скучно и пусто. И если предыдущий «Юрьев день» легко воспринять как набор небрежных штампов о русскости и духовности, то «Измена» тоже своего рода агрегатор культурных кодов, но куда более высокого порядка. В «Измене» есть все что нужно – замысловатый сюжет о неверном квартете, как у Вонга Кар-Вая в «Любовном настроении», эстетское любование серой российской действительностью, как у Звягинцева в «Елене», европейские актеры, театральное обаяние и мистическая дымка. «Измена» — идеальное кино на экспорт, аккуратная стильная мелодрама, которая при определенном ракурсе зрительского взгляда сойдет и за притчу: обычно такие картины очень востребованы на фестивалях.
Но, как назло, с международным признанием у фильма не сложилось. Картина открывала конкурс в Венеции, но уехала без призов. Как назло, не сложилось у фильма и на кинофестивалях в Таллине, в Салониках и Абу-Даби. И секрет такого положения дел, кажется, раскрыт в короткой реплике одного из героев фильма, следователя: «Люди не любят скучную жизнь — в общем, как и скучную смерть».
