Цивилизация
Сбербанк очень вовремя понизил ставки по вкладам. Народу пора было получить урок: использовать накопления с целью наживы ему не дадут. В прошедшем 2009-м вышло недоразумение: этот год оказался первым на памяти нынешнего поколения россиян, когда банковские вклады принесли им доходы, а не убытки. И должен остаться единственным в этом роде.
По примерным подсчетам, средняя прибыль по депозитам, размещенным в «Сбере» и остальных наших банках, составила в прошедшем году процента два. А максимально возможная тогдашняя сбербанковская ставка (11,5%) превзошла потребительскую инфляцию-2009 (8,8%) даже и того сильнее. Сейчас эта максимальная ставка снижена до 8,5%, остальные стали еще скромнее, а ставки прочих банков теперь, разумеется, тоже поедут вниз.
Главная прелесть происшедшего как раз в том и состоит, что оно не было напрямую продиктовано какими-то возвышенными воспитательными намерениями, а созрело как бы само собой: люди и так повально сдают свои деньги в Сбербанк ― так зачем им еще за это приплачивать?
За 2009 год вклады в российских банках выросли на четверть и заметно перевалили за 7 трлн рублей. Только в «Сбер» (где хранится больше половины вкладов) и только за месяц декабрь граждане дополнительно внесли 230 млрд рублей.
Антикризисная стратегия рядового россиянина оказалась не такой, как думали первоначально. Вместо того чтобы проедать свои запасы, он исходит из того, что настали трудные времена, и именно поэтому отчаянно пытается свои резервы увеличить. А поскольку реальные его доходы за последнее время никоим образом не выросли, скорее уж упали, то накопления он делает за счет того, что уменьшает текущие расходы.
То есть ведет себя антиобщественно. Потому что вовсе не уменьшение, а, наоборот, рост потребительского спроса может по-настоящему погнать вверх нашу приунывшую экономику.
Это в теории. Потому что на практике, даже если рядовой человек, посмотрев на урезанные ставки по вкладам, плюнет и пойдет транжирить свои рубли, эта конструктивная стратегия, учитывая особенности нашего делового климата, разогреет не народное хозяйство, а инфляцию. Которая и без того уже разогревается третий месяц подряд.
Прошлой осенью, вплоть до октября, индекс потребительских цен стоял на месте. В ноябре этот индекс вырос на 0,3%. В декабре ― на 0,4%. За первую декаду января ― на 0,7%. Надеяться на то, что в десятом году инфляция будет ниже, чем в девятом, конечно, никто не мешает, такова даже официальная точка зрения, но вот реальных оснований для этого на сегодня не просматривается.
А просматривается перспектива возвращения одного из характернейших феноменов жирных лет, когда накопления, как их ни раскладывай, по реальному счету все время обесцениваются. С той разницей, что в жирные годы они хоть доставались легко, а теперь-то ― нет.
В кризисном 2009-м денежные накопления вдруг превратились у нас в прибыльный актив, словно бы на минуту на этом участке воцарился классический капитализм. Однако чудное мгновенье уже позади.
Но к этому нам не привыкать. А вот совершенно новая напасть, угроза которой все время растет, ― это превращение денег в плохой актив не только у нас, а, так сказать, в мировом масштабе.
Экономисты австрийской школы, равномерно обличающие как кейнсианские, так и монетаристские антикризисные рецепты, утверждают, что с тех пор, как Запад отказался от золотого стандарта (т. е. гарантированного властями обмена денег на золото по фиксированному курсу), превращение мировых валют в ничто ― это лишь вопрос времени.
Любое предсказание, если повторять его из десятилетия в десятилетие, уж когда-нибудь да сбудется. Не обязательно именно сейчас. Но в сегодняшнем мире шансы на обвал всех или многих главных валют действительно выше, чем когда-либо со времен Второй мировой войны.
Потому что еще ни разу после этой войны в мировую экономику не было закачано столько необеспеченных денег, будь то путем банальной эмиссии или через выдачу государственных долговых обязательств.
Вся Европа клянет бедную Грецию за ее бюджетный дефицит 12,7% ВВП, который в последние недели явственно ослабил евро. Клянут за дело, потому что действительно ослабил. Сравним, однако, греческий дефицит с бюджетными дефицитами в нескольких других государствах (по оценкам МВФ и BofA Merrill Lynch Global Research). В Соединенных Штатах ― 12,5%, в Великобритании ― 11,6%, в Японии ― 10,5%, в странах G-20 в целом ― 7,9% ВВП.
Вопреки этим цифрам американская потребительская инфляция нынешней осенью и зимой очень невелика ― примерно 0,1% ежемесячно. А нарастает она в Европе, где бюджетные дефициты хоть и огромны, но в большинстве стран все же скромнее. В сентябре индекс потребительских цен в зоне евро еще падал, в октябре и ноябре он пошел вверх, а за декабрь поднялся уже до 0,3%. Это все еще немного, но лиха беда начало.
До каких пор доллар стоит крепко? Да только до тех пор, пока мир верит в прочность Америки крепче, чем в прочность слабых участков Евросоюза вроде Греции, Португалии, Испании и Ирландии.
Вера на то и вера, что предсказать, когда она иссякнет, не может никакой коллектив знатоков. Но предощущение близости этого грустного момента заставляет американских и прочих государственных финансистов все азартнее рассуждать о «стратегиях выхода», то есть о прекращении необеспеченного финансирования своих экономик. Об этих «стратегиях» столько толкуют именно потому, что боятся всерьез пустить их в ход, а то ведь как бы не возобновился спад. Но в любом случае десятый год обречен стать временем грандиозных экспериментов над деньгами.
Либо на Западе наберутся храбрости и действительно запустят эти свои exit strategies, то есть сведут госрасходы с доходами и повысят проценты по кредитам. Мировые валюты тогда сохранят прочность, а вот что станет с главными экономиками, будет очень интересно посмотреть. Может, выдержат, может, нет. В любом случае это будет суровая терапия, которая без спросу пройдется и по нам, ведь сдуются пузыри на сырьевых рынках, и нефть снова станет дешевой. Так что у них будет своя ломка, у нас ― своя.
А вот если болтовня о «стратегиях выхода» так и останется болтовней и жизнь в долг вместе с искусственно заниженными кредитными ставками американцы и европейцы попробуют себе продлить, то возможны варианты.
Например, переход главных западных экономик к сценарию японского хозяйственного застоя 1990-х годов. В этом случае, несмотря на искусственно поддерживаемую бесплатность кредитов, инфляции нет, поскольку этих кредитов все равно не берут, в экономику не инвестируют, а вместо этого частные лица свободные свои средства тратят на возврат старых кредитов, а государство набирает внутри своей страны все новые долги, чтобы финансировать давно умершие предприятия.
Сходство с тем, что инстинктивно нащупано у нас, довольно явственное. А ближайшее касающееся нас следствие ― опять же спад цен на энергоносители. В данном случае из-за низкого на них спроса со стороны увязших в застое западных экономик.
Но не будем исключать и вариант попроще. Продолжение Америкой или Европой (или обеими) денежных накачек своих экономик может еще разок привести к тому, что Запад уже несколько раз пережил в прошлом веке, ― к галопирующей инфляции, обвалу валют, обесцениванию личных сбережений и государственных валютных резервов.
Чем такое отольется нам ― не хочется даже и гадать.
Все двадцать лет существования новейшего российского капитализма пришлись на эпоху низкой мировой инфляции и сравнительно твердых валют. Нашу собственную инфляцию и наши собственные деньги удерживать в рамках приличий, разумеется, не удавалось, но это шло как бы против мирового тренда, который указывал цель и поддерживал мечту.
Если же тренд развернется и мечта обвалится, то сегодняшние наши неприятности из-за неполной доброкачественности рубля покажутся детским утренником. Уж нас-то учить обесценивать собственные деньги не придется. Тут мы с нашим советским и постсоветским опытом заранее мировые передовики.
Так что давайте надеяться, что тренд устоит и в десятом году в мировых финансах начнут исправлять то, что напортили в восьмом и девятом. Рублю случалось быть крепкой валютой, когда другие валюты были крепкими. А вот если мировые финансы трясло, рубли всегда превращались в фантики.
