Цивилизация
Чрезвычайный съезд черкесского народа, прошедший 23 ноября 2008 года в столице Карачаево-Черкесской Республики (КЧР), вызывает разнообразные эмоции. И велик соблазн начать дискуссию о возможности повторения «осетинско-абхазского прецедента» на Северном Кавказе. Россия пошла на нарушение принципов «беловежского национализма», то есть признания межреспубликанских границ бывших союзных республик в качестве межгосударственных, и получила продолжение на своей территории.
В пользу этой версии можно привести множество фактов.
В начале 1990-х «черкесский (адыгский) мир» активно поддержал Абхазию (абхазы – родственный адыгам народ) во время ее борьбы с грузинским государством.
На стороне абхазских формирований участвовали активисты Конфедерации горских народов Кавказа (КГНК), в большинстве своем адыгейцы и кабардинцы. В Сухуми в честь «конфедератов» названа улица, а ветеранские организации абхазских добровольцев и сегодня сохраняют свое влияние в Западной части Кавказа (особенно в Кабардино-Балкарии). Буквально на днях из жизни ушел экс-министр обороны Абхазии, этнический кабардинец Султан Сосналиев, роль которого в создании военной машины ныне частично признанной республики трудно переоценить. В этой связи неслучайными представляются тезисы, озвученные 23 ноября в Черкесске членом Совета черкесской организации «Адыгэ Хасэ» Умаром Темировым (в советское время он работал в должности второго секретаря обкома КПСС Карачаево-Черкесской АО).
По словам Темирова, Россия спасла абхазов от «грузинского шовинизма», а теперь наступило время вспомнить о проблемах российских черкесов (адыгов), которые пострадали и от Российской империи, и от советской власти.
Отсюда и наиболее интенсивно обсуждаемая тема съезда – объединение адыгских территорий в один субъект в составе РФ. Однако не стоит спешить с окончательными выводами об «экспорте» абхазского опыта на российский Кавказ.
Вне всякой связи с проблемами Абхазии Чрезвычайный съезд заслуживает внимания по целому ряду причин. После 1999 года, когда первые всенародные выборы в КЧР вызвали в республике этнополитический кризис и электоральный раскол по «пятому пункту», о «черкесском вопросе» фактически не вспоминали. Лишь в ходе обсуждения перспектив объединения Адыгеи с Краснодарским краем СМИ писали о неприятии этой идеи активистами национальных адыгских объединений и обращениях черкесских организаций в различные международные правозащитные структуры. В КЧР в период президентства Мустафы Батдыева (2003–2008 годы) черкесское национальное движение не проявляло особой активности. На выборах главы республики 2003 года (за год до отмены выборных процедур в регионах) во второй тур вышли два кандидата-карачаевца. И потому справедливо замечание относительно черкесского съезда публициста Константина Казенина, что «какой бы сценарий ни реализовался, это будет первой в республике за долгое время попыткой громко заявить политические требования от лица целого народа».
Кроме прочего, съезд интересен и как событие, выходящее за рамки собственно одного субъекта РФ. Непосредственным поводом для проведения съезда стали кадровые новации, предпринятые назначенцем Дмитрия Медведева президентом КЧР Борисом Эбзеевым. 7 октября 2008 года
Эбзеев представил общественности новый состав республиканского правительства, нарушив традиционную этническую схему распределения постов в руководстве республикой.
Ранее при президенте-карачаевце главой республиканского правительства неизменно был черкес. Однако на сей раз черкес Алик Карданов был отправлен в отставку, а премьером стал этнический грек Владимир Кайшев. После представления нового состава правительства Эбзеев заявил: «Этнополитический фактор, на мой взгляд, в Карачаево-Черкесии заключается в том, что в республике сложилась этнократическая система правления, от которой мы сегодня никак избавиться до конца не можем. Но полагаю, что одна из стратегических целей Карачаево-Черкесии заключается как раз в том, чтобы отходить мало-помалу от этого принципа при организации власти и распределении должностей. Я вовсе не хочу сказать, что наши народы не могут предложить тех кандидатов, которые отвечают потребностям сегодняшнего дня и потребностям некого ускорения нашего развития. Несомненно, народы Карачаево-Черкесии талантливы, умны, мудры, но сегодня необходимо глубокое осмысление той природы системы социально-экономических отношений, в которых мы существуем».
Для республики, привыкшей к этническому квотированию и этническим принципам организации местного самоуправления (не так давно в КЧР появились отдельные Ногайский и Абазинский районы), подобная философия власти нова.
Она воспринимается многими едва ли не как вызов сложившемуся порядку, как революционная новация. В любой другой национальной республике (особенно по соседству) такая трансформация этнократической модели видится как угроза. С советских времен властная элита в национально-территориальных образованиях привыкла к теории и практике «коллективных прав» и принципа «этнической собственности на землю». А потому казус КЧР может стать в некотором роде прецедентом.
О сепаратизме по абхазскому образцу говорить рановато, но очевидно, что противодействие попыткам изменения партикуляристских схем будет расти.
И не следует закрывать на это глаза. Распад Советского Союза начался не в 1991 году, а несколькими годами ранее, в том числе и с протестов в Алма-Ате в декабре 1986 года против назначения на пост первого секретаря ЦК республиканской компартии «варяга», партийного начальника из Ульяновской области. Заметим, не с антисоветских протестов. Тогдашние требования не выходили за рамки лозунгов о «справедливой ленинской национальной политике». Следовательно, сегодня «черкесская проблема», учитывая и широкие международные связи адыгских организаций, должна стать предметом серьезного изучения. И здесь не только кадровый вопрос в Карачаево-Черкесии, но и реализация реформы местного самоуправления в Кабардино-Балкарии, и земельный вопрос в этой республике (в котором этнический фактор традиционно важен), и проведение Олимпиады в 2014 году. Для адыгских движений история Сочи неразрывно связана с Кавказской войной, трагедией их предков (махаджирством — массовым переселением в пределы Османской империи в 1860–1870-е годы, которое некоторые политики и интеллектуалы считают «геноцидом»). Скорее всего, вопросы «политической истории» будут звучать по мере продвижения к зимним Играм, надо быть к ним готовыми и иметь свои серьезные аргументы. Не переоценивая их, тем не менее, следует не допускать грубых ошибок в тех или иных заявлениях: например, не нужно выдвигать тезисов, что зимние Игры пройдут на «земле древних греков».
Вместе с тем, анализируя Чрезвычайный съезд черкесов 23 ноября, не стоит впадать в алармизм. Идея создания черкесского субъекта (субъектов) не раз возникала в постсоветской истории. И с Абхазией это не было связано никоим образом, у «черкесского вопроса» была и есть своя динамика. В той же КЧР в 1991 году были провозглашены Черкесская Республика и Республика Абаза. В президентской администрации главы Российского государства даже готовились проекты указа о разделе единого субъекта. В ходе двух последующих этнополитических кризисов 1994–1995 годов и в 1999 году публично выдвигалась идея о выходе Черкесии из состава КЧР и «возвращении» в состав Ставропольского края (при этом в 1994–1995-ом этой идее подыгрывали и представители некоторых неоказачьих структур).
В Кабардино-Балкарии в начале девяностых годов активисты Конгресса кабардинского народа озвучивали идею раздела республики на Кабарду и Балкарию. Даже велись работы по уточнению границ новых образований.
Адыгея первой половины девяностых была одним из рекордсменов по нарушениям общефедеральной Конституции. Законодательство республики вводило ценз оседлости для замещения должности президента, а также такую норму, как обязательное знание адыгейского языка главой республики. И Адыгея, и КБР принимали специальные законы о репатриации черкесов-потомков махаджиров на историческую родину. Однако эти проекты не были реализованы в полной мере, массового возврата адыгов из Турции и Ближнего Востока не произошло. Идеи раздела «двудомных» республик также не были реализованы, а региональное законодательство той же Адыгеи было основательно исправлено в начале 2000-х. Таким образом, опыт нейтрализации радикалов, привлечения во власть умеренных и отсечения крайностей есть и на местах, и на федеральном уровне.
И потом не стоит забывать, что между лидерами общественных объединений (сколь бы влиятельными они ни были) и рядовыми адыгами, живущими своими повседневными заботами, есть определенная разница. И было бы большой ошибкой отождествлять позицию лидеров «Адыгэ Хасэ» КБР, КЧР и Адыгеи с мнением «дяди Хазрета или дяди Мухаммеда».
Но самое главное — это готовность делегатов Чрезвычайного съезда действовать в согласии и в координации с федеральной властью. Конечно, сами по себе подобные заявления мало что значат (те же сепаратистские движения в Прибалтике начинались как форумы в поддержку «перестройки»), но факт остается фактом. Будущие «объединительные проекты» мыслятся в рамках российского права и российского же политического дискурса. И развитие событий в западной части Кавказа по позитивному сценарию зависит, в первую очередь, от адекватности властей всех уровней.
