Цивилизация
Идеологические структуры, которые в последние годы трудились над воссозданием лучезарного образа наших вооруженных сил, получили отличный подарок к 23 Февраля. Общественное мнение, по меньшей мере на треть, с ними согласилось.
По свежим данным Левада-центра, 32% россиян уверены, что «дедовщина и издевательства офицеров и старослужащих над молодыми солдатами» имеет место «в небольшом количестве частей» и носит единичный характер. В феврале позапрошлого года назад так думали лишь 14% россиян, а 82% полагали, что дедовщина существует «в большинстве частей», а то и «повсеместно». Сейчас доля тех, кто видит в армии дедовщину, упала до 59%.
Официальная статистика дедовщины запутана и к тому же сильно расходится с оценками правозащитных организаций. И в любом случае
нет убедительных сведений, подтверждающих, что за последние два года в этой сфере произошел крутой сдвиг к лучшему. Но довольно радикальный сдвиг в умах явно произошел.
После этого вполне логичным кажется, что 36% опрошенных хотят, чтобы их сыновья, братья, мужья и прочие близкие родственники служили в армии. Два года назад доля готовых отправить в ряды вооруженных сил самых дорогих людей была меньше в полтора раза (24%), а десять лет назад — втрое (13%). Впрочем, и сегодня более половины (53%) граждан не желают своим близким армейской службы
Из ответов также выясняется, что за последние годы уменьшился не только страх перед дедовщиной (которую, однако, и сегодня общественное мнение продолжает считать главной проблемой армейской службы), но и опасения перед гибелью «в конфликтах типа чеченского», перед «бесправностью и унижениями», перед «тяжелыми бытовыми условиями» и перед «моральным разложением, пьянством и наркоманией».
Судя по всему,
эти перемены — отображение не только энергичной пропаганды, но также и того объективного факта, что из резко выросших военных ассигнований кое-что перепало и рядовому составу.
Соответственно, увеличилась и благожелательность к службе по призыву. Перевес сторонников контрактной армии над теми, кто стоит за то, чтобы сохранить призыв, — 48% против 45% — сегодня мал, как никогда раньше. Помимо прочего тут могут сказываться оптимистические ожидания, возникшие в связи с уменьшением длительности службы солдат-срочников. Которые, кстати, не совпадают с недавним прогнозом Главной военной прокуратуры насчет всплеска неуставных отношений в переходный период к одногодичному сроку службы.
Впрочем, настоящий оптимизм сограждане выражают по другому поводу.
Почти три четверти (73%) опрошенных не испытывают сомнений насчет способности родной армии отбить вторжение иноземцев.
По этому пункту перевес оптимистов наблюдался и в прошлые годы, но никогда он не был таким большим. Особый вес этому оптимизму придает резко возросшая вера рядовых людей в реальность «военной угрозы России со стороны других стран». В феврале 2008-го существование такой угрозы впервые отмечают более половины опрошенных — 52% (два года назад таковых было лишь 40%).
Следствие ли это самостоятельных наблюдений над действительностью либо же долгих часов, проведенных у телевизора? Ответить легко. В длинном перечне опасений, сопряженных с армейской службой, страх за близкого человека, который мог бы погибнуть или быть раненым в каком-либо внешнем конфликте, отсутствует вовсе. В отличие, скажем, от страха, что он сложит голову во внутреннем конфликте чеченского образца (хотя и этот страх сегодня испытывает лишь 21% опрошенных против 48%, зафиксированных в 2000 году, в разгар второй чеченской кампании).
Ясно, что россияне в практическом своем быту нисколько не опасаются вторжения каких-нибудь эстонских, украинских, британских или марсианских полчищ.
Выросшая вера в «военную угрозу со стороны других стран», как и вера в резкое улучшение условий военной службы, — это не столько знание действительности, сколько отображение того, что людям показывают и говорят с экрана.
Жаль, что в опубликованном исследовании Левада-центра не выделены отдельной строкой мнения лиц мужского пола и призывного возраста, то есть как раз тех, для кого военная служба не абстракция, а строгая реальность. Может быть, подспорьем для них послужат размышления человека, умудренного многообразным практическим опытом: «Я успел стать студентом до достижения призывного возраста. В университете была военная кафедра, где мне присвоили звание лейтенанта… Нет, срочная служба меня не пугала, но я хотел учиться. И, должен сказать, ни разу не пожалел, что остановился на юриспруденции…»
Надо думать, многие российские юноши подпишутся сегодня под этими словами Дмитрия Анатольевича Медведева.
