Цивилизация
Генерал Александр Бульбов освобожден и готов приступить к исполнению обязанностей в Федеральной службе РФ по контролю за оборотом наркотиков. Сергей Сторчак, тоже имеющий некоторые проблемы с компетентными органами, трудится в кабинете заместителя министра финансов. Проблемы с законом не сняты, несмотря на то, что руководителями вышеперечисленных чиновников являются более чем влиятельные фигуры в сегодняшнем политическом истеблишменте – Виктор Иванов и Алексей Кудрин соответственно. Оба руководителя, что характерно, относятся к диаметрально противоположным крыльям российской власти, да и статьи, по которым проходят Бульбов и Сторчак, — разные, не говоря уже о жизненном пути этих фигурантов уголовных дел. Но объединяет их общая незащищенность перед следствием, к которому в обоих случаях есть вопросы. Причем публично задаваемые вопросы.
Можно, конечно, сказать, что у нас все перед законом равны, и академик, и герой, и мореплаватель, и плотник, включая генерала и замминистра. Но такое утверждение в сегодняшней России, к сожалению, может вызвать только улыбку. В обоих случаях в делах усматриваются специфические, деликатно выражаясь, аппаратные интриги. Пикантность ситуации в другом:
находящиеся под следствием чиновники и прочие эффективные менеджеры становятся естественной частью ландшафта зрелого путинского режима.
При зрелом социализме у высочайших чиновников, в том числе до поры защищенных близостью к генеральному секретарю, со временем возникали серьезнейшие неприятности вплоть до самоубийств и посадок на длинные сроки. Сейчас тоже нет недостатка в отбывающих свой срок менеджерах различных структур и чиновниках госорганов, занимающихся, например, тендерами, продажей имущества и т. д. Но феномен находящихся в строю и приносящих пользу родине подследственных — что-то новенькое. И это становится тенденцией. Следствие следствием — а работать-то надо.
Так, глядишь, половина власти у нас скоро окажется в руках отнюдь не беспристрастной Фемиды по реальным или заказным уголовным делам, что в ряде случаев не помешает чиновникам исполнять свои обязанности.
Старый слоган российской оппозиции «Банду такого-то под суд!» может актуализироваться и обрести свежий смысл: под суд-то под суд, но других государственных менеджеров у нас для вас нет, поэтому пусть работают эти.
Ситуация в нашем отечестве такова, что криминализировать можно легитимные и легальные действия чиновников в рамках исполнения ими своих служебных обязанностей. А можно, наоборот, декриминализировать противоправные действия – то есть освободить от преследования взяточников и мошенников. Это зависит от множества обстоятельств: доминирования одного административно-хозяйственно-политического клана над другим, текущей конъюнктуры взяток, персональной честности/бесчестности конкретного работника правоохранительных органов и т. д. Здесь сходятся запутанные бизнес-интересы, если понимать под бизнесом специфические административные торги, идущие в постоянном режиме между влиятельными группировками, для которых понятия «распил» и «откат» — условие текущей деятельности и повседневная практика жизни. Поэтому
при желании посадить можно любого из участников процесса, были бы на то политическая воля, связи в правоохранительных структурах и финансовый ресурс для решения поставленных задач.
Политика на самом деле имеет отношение к этим процессам, потому что бизнес, который является предметом разборок и посадок, — государственный, административный торг ведется между узкими группами внерыночных агентов, чей вес определяется близостью к принимающим решения центрам власти. А доминирующий в России государственный бизнес, ведущий конкуренцию внерыночными способами, — это продукт, как ни пафосно звучит подобное утверждение, дефицита демократии, отсутствия свободы СМИ и ущемления собственно рыночной экономики. Потому что в открытой среде факты коррупции отслеживаются средствами массовой информации, в свободной политической системе власть ротируется и не является привилегией узких кланов, в рыночной экономике конкурируют продукты и идеи, а не начальственные кресла и связи в правоохранительных органах.
Огосударствление экономики и политических процессов имеет прямое отношение к возможностям произвольной криминализации или декриминализации действий конкретных чиновников. Главное, в такой системе принципиально невозможно понять, виновны преследуемые с точки зрения уголовного закона или нет.
Все это имеет отношение к высшим слоям политической атмосферы. А в низших слоях происходит все то же самое, только в несколько уменьшенных масштабах. Правда, уменьшенный масштаб не распространяется на сроки лишения свободы, которые могут быть совсем не маленькими. Если уж высокопоставленные чиновники уровня Бульбова и Сторчака не защищены, то что говорить о более скромных персонах, ведущих борьбу за существование в тяжелой, зачастую криминальной среде с ежедневным риском посадки. Именно в таком режиме в России функционирует почти весь малый бизнес.
Существенное число представителей экономически активной части населения в России сидит или находится под следствием в результате экономической конкуренции, осуществляемой административными средствами.
Казус Михаила Ходорковского в этом смысле – модельный, просто, как и в истории Бульбова и Сторчака, он имеет отношение к верхам, а не к низам российского населения. И неслучайно, согласно социологическим исследованиям, многие респонденты полагают, что надо было бы дать возможность Ходорковскому поработать на благо родины – чего такому кадру в зоне пропадать. Ведь все всё понимают…
При советской власти в тюрьмах в массовом порядке сидели политические конкуренты, теперь – экономические. И те и другие в большинстве случаев имели бы право находиться на свободе, если бы не особенности политического режима и экономического устройства.
