Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Уотергейт Москве не грозит

35 лет назад, 9 августа 1974 года, Ричард Никсон взошел на трап вертолета, готового к вылету с лужайки Белого дома на авиабазу Эндрюс, откуда теперь уже экс-президент должен был отправиться в свое калифорнийское поместье. На трапе Никсон развернулся, сделал широкий жест руками, подняв два пальца вверх, и навсегда удалился из политической истории Америки и мира, в которой он оставил глубочайший след.

Жесткий до грубости, трудоголик, ненавидимый своим народом за Уотергейт и одновременно популярный политик в СССР, Китае и Израиле, виртуоз переговорных процессов в международных делах и не слишком умелый управленец в делах домашних и экономических принял решение об отставке, четко рассчитав, что импичмент неизбежен. Как ни странно, в его отставке было больше эмоций, чем холодного расчета.

Прощаясь днем раньше с сенаторами, поддерживавшими его, он плакал, а потом долго приходил в себя перед записью обращения к нации. Плакали и солидные, циничные, закаленные в политических боях политические мужи. Слезами провожали на следующий день своего президента работники аппарата Белого дома. Незадолго до этих необычных для резиденции президентов США сцен, вечером 7 августа, Генри Киссинджер, госсекретарь и творец успешной внешней политики Никсона, застал главу государства несколько нетрезвым. «Генри, — сказал Никсон, — ты не слишком-то ортодоксальный еврей, а я не слишком примерный квакер, но сейчас мы должны помолиться». Президент и госсекретарь встали на колени, и Никсон начал громко и неистово молиться. Как писали в своей замечательной книге «Последние дни» Боб Вудворд и Карл Бернстайн, те самые репортеры The Washington Post, раскрутившие Уотергейтский скандал, Киссинджер, бывший профессор Гарварда, чтобы привести президента в чувство, был вынужден «направить все свои академические способности на чтение лекции, почему Ричард Никон войдет в историю как один из величайших миротворцев всех времен».

Самое интересное, что с точки зрения вечности так оно и было.

Закончив войну во Вьетнаме и построив «треугольник», в который были вписаны взаимными стимулами и обязательствами США, СССР и Китай, он создал «структуру сохранения мира», основанную на настоящих «перезагрузках» отношений между опасными друг для друга странами.

Никсон устанавливал не столько Pax Americana, мир по образу и подобию Америки, сколько мир для Америки, исходя не из традиционной доктрины насаждения демократии по всем миру, а строго из национальных интересов США.

Пожалуй, ни об одном президенте Соединенных Штатов не написано столько книг и не снято столько художественных фильмов – до такой степени он был фактурной и противоречивой фигурой. Его личность до сих пор волнует исследователей и кинематографистов: за последний год в США вышла книга Рика Перлстайна «Никсонлэнд: взлет президента и раскол Америки», а на экраны вышла превосходная картина Рона Ховарда «Фрост против Никсона», где президента, признающегося в том, что он пошатнул веру американцев в систему правления США, блестяще сыграл Фрэнк Ланджелла.

Но ведь сначала Никсон собрал по частям разочарованную и деморализованную вьетнамской войной Америку, а «доктрина Никсона» позволила Штатам без потери лица перестать вмешиваться во все значимые для Америки противостояния в мире. «Вьетнамизация» конфликта, расколовшего Америку, дала возможность Соединенным Штатам уйти из Вьетнама, а чрезвычайно прагматичная внешняя политика балансировала между интересами двух врагов – СССР и Китая. Никсон и Брежнев казались добрыми друзьями, охваченными взаимной симпатией. Но весь этот антураж был нужен американскому президенту для принятия абсолютно конкретных и судьбоносных соглашений по разоружению. Еще до того, как Никсон впервые в 1972 году появился в Москве, он выступил с первым докладом конгрессу о внешней политике, где отмечалось: «Не надо обольщаться – перемена тональности разговора не означает смены политики… ложная эйфория прокладывает дорогу столь же ложным надеждам». Это ли не предупреждение Медведеву и Обаме, чья перезагрузка оказалась отнюдь не столь масштабной, как брежневско-никсоновская?

Историческая правда состоит в том, что и Брежнев, и Никсон действительно хотели войти в историю миротворцами. Это им удалось. Но впечатление было смазано последующим разложением советского режима и Афганистаном, а в случае Никсона – Уотергейтским скандалом.

Его внешнеполитические успехи не слишком ценили в Америке. Никсон подвергался жесточайшей критике. Чего стоит книга Джеральда Гарднера «Все, что вы хотели знать о Никсоне, но боялись спросить». Одна из самых невинных шуток в адрес действующего (!) президента: «Правда ли, что у Никсона от природы волнистые волосы? – Нет, у него прямые волосы. Зато волнистая голова». Преемник Никсона Джеральд Форд публично простил своего предшественника – и в человеческом, и в юридическом смыслах, что тоже стоило ему популярности. Правда, и отставка Никсона, до конца жизни травмированного давним поражением от Джона Кеннеди, чьих соратников он искренне считал виновными в прослушивании его переговоров в 1960 году (так что Уотергейт был своего рода местью демократической партии), и прощение Форда были честной политикой.

В конце концов, именно благодаря демократии, высокой политической культуре и свободе прессы стали возможны и Уотергейтский скандал, и книга Вудворда и Бернстайна «Вся президентская рать», и публикация в The New York Times, а затем отдельной книгой The Pentagon Papers, секретных документов вьетнамской войны, и бестселлера того времени о корнях вьетнамской кампании «Самый лучший и блистательный» Дэвида Хэлберстама.

Как это ни пафосно звучит, именно с помощью демократии и свободы прессы, отторгая Никсона и его моральное падение, нация переосмысливала себя и свое место в мире. Эта саморефлексия позволила американской нации остаться лидирующей и дать миру масштабную фигуру Барака Обамы – а до этого нужно было действительно дорасти.

Ничего подобного – по уровню критического отношения к своей истории и серьезным поискам национальной самоидентификации – нет в России. Представить себе Уотергейт в Москве невозможно: новость о том, что представители одной партии записывали разговоры представителей другой, в лучшем случае попала бы в ленту новостей – и все.

А если быть реалистом – эту новость просто никто не решился бы выпустить в свет.

Мы почему-то готовы даже взять на себя грехи режима товарища Сталина, хотя никто не заставляет сегодняшних россиян и нынешнюю власть обязательно подтверждать преемственность России по отношению к сталинскому СССР. Впрочем, короткий период саморефлексии был – в перестройку. Как были возможны и журналистские расследования – тогда нация была не столь нечувствительна к нарушениям норм морали в политике. Было возможно и появление масштабных и противоречивых фигур Михаила Горбачева и Бориса Ельцина, о которых сегодня судят, как 35 лет назад судили о Никсоне.

Будучи нормальным политиком, Никсон хотел нравиться своему народу. И это ему поначалу удавалось: вторые выборы в 1972-м он выиграл триумфально. А второй срок – проиграл, потому что преступил общепризнанные представления о допустимом в политике. Крайняя чувствительность нации к проступкам лидеров и свобода информации об этих проступках – это и есть демократия. Равнодушные нации не строят демократические государства. А когда возвращаются чувствительность и пассионарность, нация может пройти через любые кризисы, включая Уотергейт, который пока невозможен в апатичной Москве.

Новости и материалы
Павел Дуров разрешит отключать рекламу в Telegram-каналах
УАЗ возобновит выпуск машин с заводским внедорожным тюнингом
Главком ВСУ назвал ситуацию для Украины сложной
Елена Степаненко судится за наследство
Число пострадавших при теракте в «Крокусе» превысило 550
Подольская раскрыла прозвища Преснякова в день его рождения: «Мой личный ВВП»
Названы главные ошибки, которые приводят к поломке коробки «автомат»
Макароны и хлеб могут вызывать бессонницу у женщин, выяснили ученые
Опрошенные россияне рассказали о своем отношении к работе Путина
В «Крокусе» погиб полковник ГРУ
Премьер Польши считает, что Европа вошла в «предвоенную эпоху»
Звезда «Дома-2» вспомнил о трусах Бузовой над его кроватью
Рогов раскритиковал слова Кирби о теракте в «Крокус Сити Холле»
Тяжело раненый в «Крокусе» гражданин Белоруссии скончался
Глава МОК: наши действия должны иметь политическое влияние
В Петербурге подростки потеряли сознание, приняв психотропное вещество на детской площадке
Жена Диброва похвасталась подарком от мужа на годовщину: «15 лет нашей семье»
Жителя ЛНР задержали за передачу Украине данных о российских военных
Все новости