Цивилизация
В рамках большого художественного проекта «Искусство сохранять», посвященного 175-летию Сбербанка, четверо талантливых иллюстраторов взялись изобразить современный мир таким, каким его могли бы увидеть и показать художники прошлого.
Посмотрите, как меняется привычная реальность в условных «инстаграмах» Малевича, Кустодиева и Васнецова.
Лена Фукс
Я выбрала Малевича, несмотря на то что как художник он практически мой антипод. Но так интереснее — многое меняется, когда меняется взгляд на вещи. Поэтому мне захотелось попробовать увидеть мир его глазами, посмотреть на то, что он делает, и понять его философию как художника. Это выход за границы собственного комфорта — я должна была стать Малевичем на какое-то время и, возможно, полюбить его. Проект в каком-то смысле поменял мое мнение о нем, когда я внедрилась в его идеи, пожила «в его шкуре».
Выбирая, что из современного мира показать «глазами Малевича», я обратилась к самому насущному: все повернуты на технологиях, все всё свое время проводят в телефонах, соцсетях, модных заведениях с модной едой типа бургеров и капкейков — все вокруг очень европеизированно-американское. И все следуют за этим, как друг за другом в инстаграме, без осознанного выбора. Но я решила подать проблему без обличительного пафоса — превратить все в шутку. Ведь все это просто жизнь XXI века — и я тоже торчу в телефоне, как и миллион других людей в метро, тоже ем эти бургеры. Просто для кого-то они становятся целью и смыслом жизни, а кто-то скажет: смешно — и ладно.
Вообще сама я спокойно отношусь к современным модам и не особо жалую соцсети — я как бабушка. Люблю читать печатные книжки, болтать с подружкой в кафе, а не переписываться с ней в мессенджере, но, естественно, я пользуюсь всем, о чем говорю. Просто стараюсь следить за собой и чаще фокусироваться на реальном мире.
Когда рисую — сажусь и делаю, без скетчей. Могу увидеть что-то, что вдохновит, но не думаю: «Так, сейчас я нарисую женщину с кошкой». Я просто понимаю, что у меня есть вдохновение, беру ручку или кисть и сажусь — сама никогда не знаю, что получится в итоге.
К вопросу о копировании чужого стиля: когда я поехала на год учиться в Барселону, нам задали выбрать художника из списка и сделать репродукции около двадцати его работ. Я выбрала Эгона Шиле и очень этим заданием вдохновилась: сидела, и переделывала, и переделывала. Тогда я поняла, что мне очень близки и его философия, и то, как он действует, как он рисует и какие имена он дает своим работам. Не знаю, хотела бы я жить в его время, но было бы интересно познакомиться с ним и понять, действительно ли он настолько клевый, насколько мне кажется.
Не могу сказать, что есть какой-то один художник, который на меня повлиял, — источников влияния множество: разные художники, картинки, которые вижу в интернете, выставки, друзья, их рассказы, рандомные люди на улице — все вдохновляет.
Сейчас я погружена во все, что связано с арт-сферой: продаю свои картины, делаю иллюстрации для журналов, постеры, брендинг, логотипы, оформление интерьеров, инсталляцию, световые штуки — ими занимается муж, и я тоже заразилась. Всем, всем, всем связанным с дизайном — упаковкой и прочим. То, что начиналось как хобби, переросло в профессию, но не перестало быть делом жизни.
Пожалуй, все это началось еще в школе, когда я поняла, что есть предметы, на которых я умираю и не могу усидеть. Тогда я начала рисовать — и получалось, что за учебный день у меня больше расходовалось страниц в скетчбуках, чем в тетрадках. А в 2009 году я почувствовала, что есть какой-то отклик на то, что я делаю, что, видимо, это мое. Тогда я стала писать в разные галереи, и из одной ответили, что окей — давай. Это была очень маленькая галерея в подвале на Солянке, где раньше была чистка одежды, она так и называлась — «Чистка одежды». Получилось, что моя первая выставка была персональной. Ну а после этого уже пошло-поехало.
«Черный квадрат». Картина, которая, возможно, перестала быть настолько загадочной в эпоху современных технологий, когда на все есть ответ. Попробуйте найти ответ сами через приложение считывания QR-кода.
Картину «Спортсмены» я интерпретировала в ироничной манере, изобразив «спортсменов» многих московских дворов.
Картина «Скачет красная конница» написана в 1928–1932 годах — тогда красная конница действительно скакала. Сейчас же миром правят спорт и мода, так что у меня едет велозабег из красных фиксов.
Александр Миндрин
Почему Кустодиев? Я двигался от противного. Хотя у нас и была история архитектуры в институте, я никогда не задумывался о том, кто из художников мне нравится, — знал Серова, Айвазовского. Когда думал об этом проекте и выбирал художника, понял, что для меня важно наличие в его картинах минимального сюжета. Например, Малевич: он делал абстракции — зачем мне его брать, что я смогу с этим сделать? Или Серов — что добавить в его портреты? Моря Айвазовского — что с ними сделать? А вот у Кустодиева я увидел небольшие сюжеты, и мне сразу стало что-то свое в голову приходить на тему того, как его можно осовременить.
Вся современная тематика, которая появлялась внутри работ, — я видел ее сразу — тут это переделаю, здесь фон поменяю. Вот на одной картине продавец ковров, и ковер на него накинут. Я посмотрел и подумал, что это похоже на промоутеров, которые ходят в щитах фанерных и раздают листочки, — решил, что получится забавно. Еще добавлял более мелкие элементы, которые сам вижу у нас в городе в большом количестве.
Другая картина — «Монахиня». Девушка сидит читает книгу — захотелось нарисовать ее, но читающую что-то в айпэде в метро. А фрагмент картины «Купчиха» я переделал в сцену в магазине, где женщине приходится держать в руках много всего, потому что она забыла взять тележку.
Когда я только начинал, я перерисовывал фотографии, сейчас мне было непросто не с точки зрения техники, а скорее эмоционально. Обычно я стараюсь избегать даже заказов, в которых меня просят нарисовать что-то конкретное. Ну и нельзя сказать, что я действительно использую именно технику художника, — маслом же я не рисую, а делаю все на компьютере с планшетом. Но если задаться целью, можно любую технику воспроизвести и любую картину скопировать точь-в-точь.
Я закончил три курса архитектурного, где у меня был академический рисунок, но не сказал бы, что меня там чему-то научили. Я понял, что это совсем не мое, хотя это и классно, и интересно. Просто у меня интересы крутились где-то рядом, а в городе у нас с художествами связаны, по сути, два образования — архитектура и графический дизайн. Так что именно рисовать я нигде особо не учился — просто всегда этим занимался, и это то, что всегда нравилось. Года два с половиной назад стал усерднее, мне показалось, что получается неплохо, — появились заказы, и пошло-поехало. Занимаюсь я не столько иллюстрацией, сколько графическим дизайном.
Я думал над тем, насколько реально важно, пользуешься ли ты современными девайсами или карандашом с красками, и пришел к выводу, что, по сути, все это просто инструмент. Как программист осваивает код, так художник использует графические программы, но все, что ты делаешь, — это уже продукт твоих мыслей. Инструмент же помогает тебе мыслить, и да, мне легче и удобнее пользоваться планшетом, хотя я знаю девчонок, которые круто рисуют руками, и им, наоборот, будет тяжелее.
Вдохновение важнее, чем техника. Я постоянно вижу чужие работы и думаю: «Черт, хочу так же». Ты рисуешь, рисуешь — и начинает получаться что-то свое. Например, когда на Behance насмотришься или когда видишь, что твой знакомый рисует, это мотивирует — начинаешь рисовать больше сам.
Не сказал бы, что какие-то старые художники на меня повлияли, — я больше по современным. Дима Ребус — он современный художник, но как он акварели фигачит! Но иногда посмотришь на Айвазовского и думаешь: как он мог такое нарисовать сто лет назад? Тогда понимаешь, что вообще ничего не умеешь без своих фотоаппаратов и гаджетов. Мне нравится Ван Гог, но даже не сами картины, а человеческая история. Вот рисовал человек, а признали его через 20 лет.
Была бы такая возможность, было бы интересно попасть в то прошлое, где людей совсем не было, — мир же был другой. Здорово было бы посмотреть на те места, где сейчас стоят города, пока там человек не появился.
«Ярмарка» (1908). Персонажа перенес в очередь супермаркета.
«Продавец ковров» (1920). Продавца увидел в образе промоутера.
«Монахиня» (1901). Переместил образ девушки в метро и заменил книгу в ее руках на современный планшет.
Катерина Лазарева
Я выбрала Васнецова, потому что сам он обращался в работах к былинным сюжетам и прочему классическому русскому, старинному, тому, что было в каком-нибудь XII веке. Таким образом, моя идея заключалась в том, чтобы поиграть и с тем временем, в которое жил и писал Васнецов, и с тем временем, которое он описывал, а оно-то от него было сильно дальше, чем мы от него. В общем, и Васнецова, и то, что старше него, я притащила в наши дни.
Вот Аленушка сидит возле пруда с кофе в наушниках, где-то кеды валяются, плеер рядом лежит. Или всем знакомые три богатыря оказались у меня музыкантами — приехала такая банда и выступает на улице. Или картина «Три царевны подземного царства» — они по-прежнему царевны, но теперь они героини фотосессии.
Чтобы было узнаваемо, я постаралась полностью сохранять, копировать композиционно линии и направления. Сама же я живу в деревне, и у меня нет никаких устройств. Шутка, все у меня есть: и телефон, и плеер. Для меня очень важен мой планшет для рисования — абсолютно привязана к нему, прикована даже. Что касается современных элементов в работе, я очень много использую орнаменты различные и все делаю, используя компьютер.
На компьютере и ноутбуке стоят разные программы, которыми пользуюсь для разной техники и анимации. В этом проекте я все сразу делала дигитально, но в принципе могу и так и так — очень люблю рисовать от руки. Из художников прошлого, которые нравятся мне с точки зрения визуальной культуры, выделю тех, что входили в «Баухаус». А вообще мне очень нравится жить и работать сейчас, когда есть все те возможности, которые появились в цифровую эпоху, — не хочу ни в какое прошлое. Вот сейчас я делаю одну игру компьютерную, и мне ужасно нравится — получается красиво, похоже на создание мультфильма.
Не знаю, когда было принято решение связать себя с рисованием. Наверное, когда мама поняла, что я ужасный танцор, и отдала меня в художественную школу. В танцах выходило неказисто, а здесь получилось. С тех пор никаких особых решений не принималось: просто делала — и все, никто не вставлял палки в колеса. Зарабатывать этим начала, наверное, лет с 18 — иллюстрировала книги.
В 18 лет я очень любила Дали, а сейчас воспринимаю его феномен как PR-ход и вызов, как рекламную акцию в большей степени, а не как что-то внутреннее и глубокое. Весь сюрреализм не вызывает каких-то глубоких чувств сейчас, кажется очень поверхностным, хотя раньше вызывал совсем другие чувства.
Для меня XX век — это что-то крайне интересное и загадочное. Я очень люблю современное искусство, простите меня за это. Все говорят, что оно начинается с дюшановского писсуара, но где оно начинается для меня — я не знаю. Я люблю Ива Кляйна, инсталляции, абстракцию, Ансельма Кифера, Эгона Шиле, Родена, Зорикто Доржиева и, да, Боттичелли.
Я ничего не знаю про вдохновение, я просто много работаю.
«Снегурочку» (1899) я увидела как спешащую домой девушку на фоне огней ночного города.
«Аленушка» (1881) скинула кеды и села на камень погрустить. Музыка в наушниках помогает ей погрузиться в себя.
Катерина Кольченко
Выбирая картины для этого эксперимента, я мысленно перенеслась в Русский музей к любимому «Демону» Врубеля, потом стала вспоминать, что еще есть любимого, — в общем, классику, стала думать о школьных учебниках и курсе истории искусства. Хотелось найти что-то, что вызывает отклик, те вещи, которые нравятся всем. Тот же «Демон». Все, с кем я про него общалась, говорили: «О, моя любимая картина». В том числе моя дочь. Абстрактное искусство вызывает споры, но саврасовские грачи — это часть жизни всех. Для меня точно часть детства. И мне хотелось, чтобы рядом с новыми технологиями оказались те вещи из детства, школьных времен, которые трогают людей. Вещи, которые заставляют улыбнуться. Технологии технологиями, но есть то, что мы все знаем и помним, я постаралась по-новому взглянуть на них.
Большой плюс этого задания — повод прикоснуться к старой технике, потратить какое-то время на обучение, рассматривание, почти копирование, для меня это было привлекательным моментом. Я закончила Санкт-Петербургскую художественно-промышленную академию, да и всегда была связана с художественной деятельностью. В академию пошла сразу после школы, в художественной школе, конечно, тоже училась. Плюс родители меня все время таскали по музеям: не могу сказать, что это мне нравилось, стало нравиться позже — уже после окончания института. Я просто попала в свой институт, и мне очень захотелось быть там — показалось, что это подходящая среда.
Современные технологии, вещи занимают важное место в нашей жизни, это так, тут даже выбора особого нет, просто это часть жизни. Можно по-разному к этому относиться: положительнее или отрицательнее, а насколько что полезно или вредно, насколько меняется наша память, умственные способности и как влияет современный шквал информации — покажет будущее.
Многие художники, если бы это увидели, не одобрили бы такое издевательство над классиками, но это повод еще раз взглянуть на знакомые образы и улыбнуться. Все современные элементы, которые я добавила, сразу напрашивались. Самое простое — добавить любому смартфон, это примета нашего времени. Помню, я рисовала наброски живых людей, очень много набросков — и у каждого был в руках телефон. Оглянитесь по сторонам на улице — и обязательно увидите человека, который уткнулся в телефон. Так что 2010-е — это время человека со смартфоном. Придумывать что-то помимо смартфона было уже интереснее. В результате составила список идей, не все из которых даже использовала. Ведь решение прежде всего диктует оригинал — и по композиции, и в целом. Смотришь на конкретную картину и думаешь: что могло бы здесь появиться в наши дни?
В картину «Грачи прилетели» Саврасова поместила любителей полюбоваться русской глубинкой — все больше людей активно путешествуют по России, в том числе на машинах.
«Незнакомка» Крамского теперь не просто смотрит на нас из открытого экипажа, но сидит за рулем кабриолета.
Ну чем еще весной людям на холме заниматься на картине Петрова-Водкина? Конечно, селфи снимать.
