Цивилизация
Москва, 1977 год. Надя Печерникова (Мария Миронова) и Виктор Чистяков (Даниил Страхов) учатся в аспирантуре кафедры истории некоего вуза, собирают материал для диссертации (он — про правых эсеров, она — про Столыпина), любят друг друга и уже подали заявление в загс. Чистяков уверенно идет по партийной линии: меняет тему своей работы на политически верную, потому как метит на серьезный пост в номенклатуре. Надя же относится к сложившейся системе более легкомысленно. Они расстанутся, когда Чистяков решит, что Надя специально предала его, чтобы он не сделал карьеру в партии.
Жизнь, разумеется, продолжится: за следующие десять лет Чистяков женится на дочери члена горкома, своей студентке Ляле (Аглая Шиловская), и дорастет до немалого чина в райкоме, Надя выйдет замуж за писателя, родит и будет работать в школе. Они снова встретятся, когда ей понадобится помощь: у сына больные почки, а единственная клиника, где могут помочь, находится в том районе, где начальствует Чистяков. Правда, уже началась перестройка, портрет Брежнева сменился портретом Горбачева, былых покровителей сняли, а новое начальство распределение благ замкнуло на себя, посматривает косо и справедливо обозвано «машиной для отрывания голов».
Без пяти минут опальному партийному чиновнику нужно изыскать способ, чтобы помочь своей первой любви и её (и своему) ребенку.
Телеканал «Россия 1» в четверг и пятницу покажет четырехсерийный мини-сериал «Апофегей» — запоздалую экранизацию написанной в 1989 году одноименной повести Юрия Полякова.
Имя Полякова прочно ассоциируется с мемами, пришедшими в жизнь страны вместе с Михаилом Горбачевым: перестройка, гласность, ускорение. Именно во второй половине 80-х вышли две повести, которые молодой поэт и главред газеты «Московский писатель» написал в начале десятилетия «в стол», без надежды увидеть их в напечатанном виде:
«ЧП районного масштаба» о нравах, царивших в среде комсомольских вожаков, и «Сто дней до приказа» о дедовщине в армии.
Успех был ошеломительный, к Полякову пришло всесоюзное признание и слава, повести стали предметом всеобщего обсуждения и очень быстро добрались до экрана. Фильм по «ЧП» вышел в 1988 году, «Сто дней» экранизировали в 1990-м.
Своеобразный рекорд установил написанный в 1986-м роман о школьном учителе «Работа над ошибками» — картина по нему была снята ровно за год.
Спорить о художественных достоинствах экранизаций 80-х нет никакого смысла: они претендовали не на философские обобщения о временах и нравах, а на фиксацию злобы дня и с этой задачей справлялись прекрасно. Экранизации по понятным причинам производили несравнимо больший эффект, чем сами повести. Кроме того, фильмы по Полякову выходили весьма своевременно:
«ЧП районного масштаба» окончательно похоронило ВЛКСМ, а появление «Ста дней до приказа» совпало с началом деятельности Комитета солдатских матерей.
Похожая судьба ожидала и «Апофегей».
Повесть вышла в 1989-м, почти сразу Станислав Митин, театральный режиссер, поставил по ней в петербургском ТЮЗе спектакль. Он даже примеривался к тому, чтобы экранизировать «Апофегей»: фильм вышел бы году в 1992-м, когда свежи были воспоминания об августовском путче и запрете КПСС. Но реальность стала опережать замыслы кинематографистов: СССР развалился, с ним отошла в небытие и огромная советская система кинопроизводства, и реализовать замысел тогда не удалось. К идее снять фильм Митин вернулся спустя двадцать лет — уже поработав в «Ленкоме», «Новой опере» и поставив добрый десяток картин.
Впрочем, «Апофегей» и сегодня не потерял актуальности, как часто бывает с талантливыми произведениями.
Причина проста: небольшая ироничная повесть, которая смешно и поучительно рассказывала о любви двух молодых ученых и в духе эпохи зло высмеивала КПСС, на поверку оказалась настоящей масштабной эпопеей. Эпопеей о смене элит и поколений во властных структурах, о том, как уходили со своих постов старые партийные деятели, помнившие еще Сталина и Хрущева, и на кого они оставляли страну. «Апофегей» позволяет понять, откуда есть пошла нынешняя власть — именно Чистяков, его коллега по райкому Убивец-Иванушкин и им подобные спустя несколько лет после описанных в повестях Полякова событий молча согласились на распад СССР, за что были оставлены фактически в прежних должностях и при прежнем влиянии.
Злободневность повести Митин с Поляковым, вместе написавшие сценарий сериала, вполне осознали и не стали заканчивать фильм внезапным назначением Чистякова главой райкома.
Но в остальном исходный текст «Апофегея» авторы сохранили более чем бережно. В телевизионном варианте осталось всё, что придавало повести шарм: и народная классификация мужского достоинства, и игра Нади в революционную комсомолку с непременным словом «товарищ», и её же глумливое использование лозунгов («Небывалое единение всех слоев советского общества») как эвфемизма секса.
И вот это заботливо сохраненное «всё» сыграло с авторами злую шутку — сюжет оброс ненужными подробностями и периодически повисает в воздухе;
в такие моменты ощутимо не хватает закадрового голоса Ефима Копеляна, который смог бы рассказать то, что написано в повести, гораздо быстрее и динамичнее.
Ещё одну злую шутку с авторами картины сыграли кардинально изменившиеся с 1989 года взгляды Полякова, который не раз осуждал и развал СССР, и «либералов», а год назад стал доверенным лицом Владимира Путина:
летопись ухода партийных зубров и приход зубастого молодняка в сценарии отошла на второй план.
Не очень понятно, зачем на роль парторга Семеренко позвали тяжелую артиллерию в виде Владимира Гостюхина — тот мелькнул буквально в паре эпизодов. А Виктору Сухорукову поручать роль зампреда райисполкома Мушковца: его герой вроде бы постоянно присутствует в кадре, но на поверку оказывается персонажем глубоко вспомогательным, нужным лишь для уточнения деталей сюжетных перипетий. Да и сами сложности внутривидовой борьбы партийной аристократии выражаются в фильме исключительно игрой одного актера — Даниила Страхова, исполнителя главной роли, в некоторых ракурсах здорово похожего на Арчила Гомиашвили в роли Остапа Бендера.
А на первый план в фильме вышла любовь — взаимная у Нади и Чистякова и односторонняя у Ляли к Чистякову; и как раз «лав стори» отыграна актерами очень хорошо.
Возможно, так и надо было поступить с «Апофегеем» — сделать из него фильм о любви и пригласить зрителя прочитать первоисточник, чтобы вспомнить, чем жила страна в конце 80-х.
