Цивилизация
Монтаж сцены, привезенной группой U2 для московского концерта тура «360 градусов», уже наверняка начался. Самое дорогое шоу в истории состоится на Большой спортивной арене стадиона «Лужники». Официальная вместимость площадки — 84745 человек, на концерт напечатано порядка 60 тысяч билетов, и они все еще есть в продаже. Для сравнения, в эти дни (20 и 21 августа, если точнее) ирландцы отыграли два аншлаговых шоу на Olympic Stadium в Хельсинки, вместимость которого, впрочем, чуть меньше — всего 40 тысяч человек. В Лондоне год назад группа отыграла три концерта подряд, билеты еще можно было найти за неделю до шоу, но к моменту выхода музыкантов на площадку трибуны искрились приветственно включенными мобильниками. Впрочем, на европейские гастроли четверки билеты можно достать почти всегда, чего никак не сказать о, скажем, южноамериканских турах борцов за мир, билеты на которые разлетаются с той же скоростью, с которой у нас разбирают контрамарки на Земфиру и Metallica.
Так или иначе, факт — штука упрямая: единственный концерт главной, по мнению подавляющего большинства жителей земного шара, группы до сих пор не продан. Вероятно, причина в том, что для россиян значение U2 в мировой культуре вообще и музыке в частности не вполне очевидно.
Для среднего зрителя MTV, дорвавшегося до этого блага цивилизации в 90-х, они авторы песни «One», которая отлично подходит для танцев длинноногих красоток вокруг шеста.
Что же до Боно, то его уникальный вокал, который путем немалых усилий удалось сохранить до сего дня, — вообще вещь в случае с этим персонажем второстепенная. Зато все прекрасно знают, что этот не расстающийся с темными очками мужчина много встречается с президентами и премьерами, борется за вымирающие народы Африки и даже один раз встречался с Владимиром Путиным.
Все это, конечно, вполне объяснимо. В 1987 году, когда U2 в компании Брайана Ино и Даниэля Лануа придумывали уникальный звук альбома «Joshua Tree», у нас в чести были «Алиса», «Кино» или в лучшем случае The Cure. Конечно, от звука ирландцев, выстроенного вокруг чеканного бита, гитарных ландшафтов и эйфорического голоса, уже тогда снесло башни нескольким сотням советских граждан, однако массовым явлением любовь к дублинской четверке не стала.
Когда же блага цивилизации захлестнули отечественные теле- и радиоприемники, с группой произошла кардинальная метаморфоза, с плодами которой в известном смысле нам предстоит столкнуться в ближайшую среду.
В 1990 году группа U2 оказалась на грани распада. Тур «Rattle and Hum» (первый выход ирландцев под стадионные софиты) прошел успешно, но поставил музыкантов в первый в их карьере творческий тупик. Они не знали, что делать со звездным статусом, песни не писались, отношения между друзьями детства были обострены до предела. Свидетелями происходящего были все те же Ино и Лануа, под присмотром которых Боно и компания в результате и нашли решение. Из студии группа вышла совершенно другой. На смену былой открытости ирландской деревенщины пришли кожаные куртки и темные очки, вместо журчащих гитар на новом альбоме «Achtung Baby» царили обезличивающий электрофанк и перегруженные гитары, песни же доказывали, что на собственную творческую несостоятельность ирландцы махнули рукой ради сохранения коллектива.
Собственно музыка с этого момента (то есть с 1991 года) вообще перестала быть для U2 решающей.
Вместо композиторства музыканты полностью сосредоточились на придумывании грандиозного шоу, которое и стало отныне ключевой частью проекта U2.
Первым представлением стало «Zoo TV» — постмодернистское шапито, в рамках которого музыканты якобы занимались публичным экзорцизмом и деконструкцией суперзвездного образа, который им активно навязывали критика и поклонники. Никогда еще, кажется, в истории музыки творческий кризис не приносил такого дохода. Ну а за мир и процветание африканских стран Боно бороться не прекращал, даже обильно припудрив лицо и накрасив губы. Следующее шоу получило название «Popmart» и было еще больше и дороже: новейшие технологии позволяли Боно звонить среди ночи президенту, заказывать на стадион пиццу и принуждать зрителей слушать африканского пастора Десмонда Туту. Кроме того, для представления был разработан целый ряд видеоинсталляций, не говоря уж о световых и прочих визуальных эффектах, которые так надежно драпировали сомнительные музыкальные эксперименты, что о них можно было за весь концерт и не вспомнить. В любом случае именно эти два грандиозных шоу сделали U2 теми, кто они есть сейчас, — главной группой планеты, во всяком случае, в координатах высокобюджетного шоу-бизнеса.
Несмотря на успех этих туров, в конце прошлого тысячелетия U2 решили отыграть назад.
Они смыли грим, сбросили цветастые костюмы и заявили о возвращении к музыке. По словам Боно, эти десять лет Эдж был в ссоре со своей гитарой, а теперь, когда музыкант вышел наконец из кризиса, группа напомнит, за что ее в свое время полюбили миллионы слушателей. Бесследно заплыв по океану шоу-бизнеса, разумеется, не прошел. Доказав всему миру, что заниматься музыкой сегодня музыкантам совсем не обязательно, U2 встали в один ряд с Мадонной и Майклом Джексоном, но лишились тех своих поклонников, которые ценили в ирландцах распахнутую настежь искренность и радостный надрыв ранних альбомов.
В двух турах в начале нулевых музыканты почти не использовали спецэффектов (если не считать нескольких огромных экранов), а на альбомах «All That You Can't Leave Behind» и «How To Dismantle an Atomic Bomb» обошлись без постмодернистских приемов времен «Achtung Baby» и «Zooropa». В Россию ирландцы прибывают с материалом прошлогоднего альбома «No Line On The Horizon». И тур, и альбом интересны прежде всего попыткой музыкантов совместить две своих ипостаси — лицедеев-постмодернистов и нескольких простых ирландских парней предпенсионного возраста.
Аналогов этому представлению сегодня в мире не найти — по словам очевидцев, меркнет даже прошлогодний «Circus» Бритни Спирс.
Гигантская сцена, накрытая каркасом космического паука с антенной, огромный экран-трансформер, позволяющий почувствовать близость к звездам даже обитателям верхних трибун… В центре же композиции уже давно не похожий на страстного ирландского поэта Пол Хьюсан (он же Боно) и его команда — лучшая иллюстрация работы машины под названием шоу-бизнес. Впрочем, самое главное заключается в том, что, как только они заиграют вступление к «Where The Streets Have No Name», обо всем сказанном выше можно будет забыть хотя бы на те пять минут, в которые четверо немолодых мужчин вновь превратятся в лучшую группу планеты.
