Цивилизация
Насупленный итальянец Никола приезжает с юга в Рим, чтобы стать актером. На первое время, правда, устроиться удается только в полицию. Служба идет своим чередом, но на дворе конец 60-х, в городе волнения, а сам юноша по секрету зачитывается левацкими газетами и брехтовскими пьесами. Амплитуда идейных колебаний становится еще шире, когда Николу засылают шпионить за лидерами оппозиционной молодежи. Здесь юный крот, плененный социальной и человеческой смелостью поднадзорных студентов, влюбляется в трепетную библиотекаршу Лауру, которая отвечает темпераментному провинциалу взаимностью. Через многое придется пройти молодым людям, а их горячим сердцам обязательно придется сделать труднейший выбор между любовью и революцией, потому что по-другому в этом мире не бывает.
Для российского зрителя в «Мечте по-итальянски» самое интересное, разумеется, не столько сюжет, сколько личность, простите, автора. Микеле Плачидо у нас пусть и подзабытый, но все же почти национальный герой: в «Афганском изломе» он даже играл одного из советских офицеров.
А уж сериал «Спрут» для поколения, условно, от 25 и дальше — и вовсе одно из важнейших переживаний, подаренных ранним постсоветским телевидением.
Тем приятнее, что, в отличие от большинства навязанных первыми сериалами якобы звезд, Плачидо на сегодняшний день одно из первых лиц и действующий ветеран итальянского кино, а «Мечта по-итальянски», в частности, была одной из премьер прошлогоднего Венецианского кинофестиваля.
Для Плачидо, вслед за Бертолуччи («Мечтатели») обращающегося к студенческим волнениям, события конца 60-х не просто метафора, не лишний повод для высказывания и уж точно не богатый фон для реализации эротических фантазий. Шесть лет разницы с классиком сделали режиссера «Мечты по-итальянски» непосредственным участником описываемых событий, а в его герое легко угадывается не только биографическое, но и чисто внешнее сходство. При этом здесь совершенно нет тоски по упущенным возможностям и прочей рефлексии – молодость пережита и прожита, но как же, черт возьми, хотелось бы прожить все это еще разок.
Взрослая, взвешенная точка зрения, очевидно, идет на пользу фильму в целом, но не позволяет ему стать каким-либо манифестом, как не позволяет себе спекуляций сам Плачидо.
В сценах революционных сходок его, кажется, куда больше интересует бьющее в окна итальянское солнце, а взрыв первого коктейля Молотова в витрине привлекает тем, как широко распахнуты глаза бросивших его подростков. Своеобразным апогеем этой осознанной режиссерской наивности становится сцена дефлорации главной героини, которую Плачидо лихо монтирует со штурмом университета.
Что же касается автобиографической базы, то она становится очевидна, когда Никола, наконец, становится актером, ведь в этом и заключалась его «большая мечта» (дословный перевод названия картины), обернувшаяся, как показывает карьера Плачидо, долгой и счастливой жизнью.
