Цивилизация
Недавняя статья «Вдруг — бац! – четвертая власть» несколько неожиданно для меня вызвала оживленную и неоднозначную читательскую реакцию, вылившуюся в дурную дискуссию. Вступать в переписку со всеми участниками которой хлопотно и нерационально, но и оставлять вопросы и претензии без ответа не хотелось бы. В частности, публика просит более детального изложения сути предмета (напомним, речь шла о «круглом столе» в кабинете директора ГМИИ Ирины Антоновой, по результатам которого автор статьи позволил себе некоторые публицистические комментарии). Попробуем ликвидировать пробел. На сей раз будет меньше публицистики, еще меньше эмоций, но, с вашего позволения, останутся контуры личного отношения к вопросу. Все-таки не атмосферу Юпитера исследуем, а насущные проблемы музейного строительства у себя под боком. Многим эта тема не безразлична, и автору данных строчек в том числе.
Раз уж заговорили о претензиях, предлагаю начать (и поскорее закончить) с самой обидной и неприятной. Выражение «заказная статья» означает, что журналисту заплатили за то, чтобы озвучить и отпропагандировать чью-нибудь позицию. В данном случае позицию Пушкинского музея. Вообще-то, у любого, кто знаком с «пиар-технологиями» в исполнении ГМИИ, эта гипотеза не вызовет ничего, кроме улыбки. Там просто нет людей, которым бы пришло в голову провернуть нечто подобное. Не научились пока и, скорее всего, не научатся никогда.
Поэтому давайте попробуем исходить из предпосылки, что автор публикации пусть и недалекий малый, но все-таки не ангажированный.
Это упростит понимание того, о чем будет сказано далее.
Еще одним упреком, звучавшим в адрес недавней публикации, был упрек в отсутствии мнения другой стороны. Но дело-то в том, что никакой «другой стороны», по большому счету, здесь не наблюдается. Стоит напомнить, что конфликт между ГМИИ и выселяемым Институтом философии все-таки носит локальный характер применительно к плану реконструкции в целом. Ровно по этой причине данный конфликт в статье не упоминался – дабы не подменять стратегические проблемы тактическими. Теперь придется сказать и про него, раз уж беремся за всестороннее рассмотрение. Об этом ниже. А вот следов пресловутой «другой стороны», если иметь в виду широкое и внятное противостояние музейным планам, как не было, так и нет.
Никто не собирает подписей под письмами, осуждающими сам факт комплексной реконструкции, не пытается опротестовать его в суде, не организует пикетов, не формулирует альтернативных предложений и даже не подвергает проект развернутой критике.
Более того, никто не обращается непосредственно в музей с вопросом: «А что конкретно вы там затеваете?».
Все ограничивается партизанскими рейдами в виде публикаций о будто бы кошмарных последствиях разрастания ГМИИ. Если попытаться как-то систематизировать эти претензии, то сводятся они примерно к следующему. Во-первых, подземные строительные работы непременно приведут к обрушению сводов Сокольнической линии метрополитена. Во-вторых, наземные сооружения по проекту Нормана Фостера обязательно изуродуют облик исторического центра Москвы – не могут не изуродовать. В-третьих, реконструкция уже существующих зданий как пить дать окажется изуверской и опять-таки изуродует облик исторического центра. В-четвертых, музею вообще не нужны дополнительные площади, у них там и показывать особенно нечего, кроме того, что все уже видели. Спрашивается: зачем им тогда разрастаться? Не иначе, отдадут тайком свои приобретения бизнесу и будут жировать за счет откатов и аренды. В-пятых, стоимость проекта безбожно завышена. В-шестых, зачем приглашать иностранного архитектора, когда у самих полно талантов? В-седьмых, они без зазрения совести выселяют философов, попирая ту самую отечественную культуру, за которую якобы ратуют...
Подчеркнем опять же: все упомянутые попреки разбросаны там и сям, никто из авторов не удосужился собрать претензии воедино.
Последний пункт в этом перечне – про Институт философии – действительно непростой, мы к нему вернемся, как и обещали. Что касается остальных «предъяв», то для них просто нет объективных показаний – по крайней мере, пока. Неужели кто-то всерьез полагает, что Пушкинский музей будет строиться с риском провалиться под землю? Да сотню раз все перепроверят, до тошнотворного занудства дойдут, пока примут окончательные решения, где копать, а где не копать. В этой районе действительно сложная геоподоснова, но никто еще авторитетно не заявил о принципиальной невозможности что-то здесь возводить. Поставили же новодельный храм Христа Спасителя на прежнем месте, и ничего – никуда не канул. Да и бизнес-центр под эгидой музея Шилова тоже стоит себе который год.
Кстати, это архитектурное сооружение должно бы априори обезоружить всех критиков реконструкции ГМИИ в смысле эстетики.
Если в Белом городе можно построить такое, то можно и вообще что угодно. Почему-то по этому поводу протесты, хоть и звучавшие, так и не вылились в дружную газетную кампанию. А растущая потихоньку галерея Ильи Глазунова вообще вне критики и даже внимания.
Но хорошо, безобразия по соседству ни в коей мере не могут оправдать новых безобразий, чинимых к тому же на государственные деньги. А кто сказал, что проект Нормана Фостера плох? Его еще нет, этого проекта, существует только схематический план, где что должно расположиться. Кстати, план этот демонстрировался в Пушкинском музее пару лет назад, любой недоброжелатель мог обрушить свой гнев еще тогда. Нет же, никто не возвысил негодующего голоса. Просто не было для этого никаких причин. Их и сегодня, по сути, нет, однако появился конкретный исполнитель проекта, что заставляет мобилизоваться.
Интерес к вопросу объясним, более того, если, паче чаяния, Фостер внесет какое-то несусветное предложение, то будем протестовать вместе, обещаю. Между прочим, у лорда-архитектора хватает врагов и на родине. В Лондоне образовалась фракция противников реконструкции Британского музея, требующих вернуть все как было. Но почему-то сбор подписей идет из рук вон плохо. А знаменитый Cucumber в тамошнем Сити я бы и сам предложил убрать, но меня никто не спрашивает. Одно понятно: бюро Нормана Фостера задает сегодня тон в мировой архитектуре, так что отвергать его предложения заранее было бы просто неприлично. Особенно потому, что он иностранец.
Разумеется, все иностранцы — сволочи и желают зла нашей многострадальной родине, но Петербург они все-таки сумели построить в XVIII--XIX вв., и жители города вроде не жалуются.
Даже, наоборот, защищают его до хрипоты. А для заведомых ксенофобов имеется такой аргумент: вообще-то, конкурс на реконструкцию Пушкинского музея выиграла мастерская Сергея Ткаченко, руководителя конторы «Моспроект-5». Наши, русские люди включили Фостера в соавторы, потому что у него, бедолаги, нет прописки в РФ. Наверное, им бы и самим хотелось оказаться на первых ролях, но отдали должное мэтру.
Так вот, нападать на эскизы, которых пока никто не видел, довольно неуместно. Как и было сказано, британский архитектор приедет в Москву в конце ноября, чтобы согласовать с заказчиком варианты. Скорее всего, в этот момент широкой публике их не продемонстрируют, что объяснимо.
Но, когда дойдет дело до утверждения проекта, Пушкинский музей непременно предъявит макет – на сей счет госпожа Антонова выразилась довольно ясно.
Как раз тогда, если вдруг что-то оскорбит ваши эстетические чувства и покажется противоестественным, бейте в колокола и взывайте к общественному мнению. Разумеется, не факт, что ваш голос будет услышан, только тут уже претензии не к Пушкинскому музею, а к процедуре общественного обсуждения архитектурных проектов, которая предусмотрена нынешним законодательством.
Собственно, и сегодняшние выпады против не существующего пока проекта никакой юридической силой не наделены. Зато у них имеется другое чудесное качество: ими можно воспользоваться в лоббистских целях, чтобы завернуть все музейные начинания. Не стоит никого упрекать в проталкивании секретных альтернативных планов – больше похоже на то, что журналисты всего лишь самовыражаются и поднимают рейтинги своих изданий. Однако нетрудно вообразить, как эта ситуация может сказаться на последующих решениях власти. Отсюда и весь пафос упомянутой статьи: критикуйте по делу, когда действительно есть что сказать. И неплохо бы сообразить, что к чему ведет.
Впрочем, был обещан минимум публицистики. Давайте обратимся снова к фактам.
18 июня 2008 года было принято постановление правительства РФ о перспективном развитии ГМИИ имени А. С. Пушкина. Вообще-то, правительственных постановлений по разным поводам хватает, и отнюдь не все из них выполняются (это строго между нами). Но в данном случае к бумагам с кремлевской печатью был приложен бюджетный план на 23 млрд рублей. В эту сумму, кстати, входят не только расходы на реконструкцию, но и финансирование текущих музейных нужд, как то издание каталогов, реализация некоторых значимых выставочных проектов и т. п. Хотя, понятное дело, большая часть из этих денег выделена именно на строительство новых и реставрацию старых архитектурных объектов. Что показательно, сроки исполнения бюджета пока выдерживаются. Как дело повернется дальше, никому не известно – по крайней мере, из тех людей, с кем это можно обсуждать без помощи «вертушки».
Когда-то, еще до президентства, Ирина Антонова залучила в председатели попечительского музейного совета Дмитрия Медведева, потом ему на смену пришла Эльвира Набиуллина.
Давайте называть вещи своими именами: вменяемый музейщик всегда будет искать благорасположения власти, потому что заинтересован в конечном результате.
Здесь как раз важен не процесс, а итог, хотя бы промежуточный. Как бы кто к Антоновой ни относился (она совсем не херувим с крылышками, с ней можно не соглашаться и даже ее не любить), но свое музейное ремесло она знает туго. И, уж поверьте на слово, хорошо понимает, что делает, несмотря на возраст. Не зря отвергала предложения, предусматривающие долевое участие в реконструкции частных инвесторов. Добилась-таки масштабного госбюджета, чтобы музей развивался, не превращаясь в чью-то персональную игрушку. Что ж, теперь самое время прессе долбануть «по штабам».
Совсем бегло, буквально на секунду, вернемся к теме «им нечего показывать».
У Пушкинского музея в реестре значатся более 700 тысяч экспонатов, на обозрение сейчас представлено около 9 тысяч. Процент доступного сами посчитаете? Да, в фондах содержатся не одни только признанные шедевры – а где вы видели музей с одними лишь шедеврами в экспозиции? Нет таких музеев. Любой развернутый показ чреват впадениями в контекст, в представление всего, что было когда-то и что собралось в конкретном заведении. Так обстоит в Лувре, так в лондонской National Gallery, так в нью-йоркском MOMA. На этом и остановимся (но в скобках добавим, что все перечисленные музеи в недавнем прошлом прошли через ощутимую архитектурную реконструкцию).
Да, вот еще какая тема всплывала в недавней интернет-дискуссии: почему бы не отправить фонды ГМИИ, раз уж они не помещаются в центре города, куда-нибудь на окраину. И то: в Северном Бутово полно места, где прекрасно можно разместить, допустим, малых голландцев или постимпрессионистов. Так и представляешь себе благодарных посетителей, которым повезло убраться оттуда живыми и обогащенными впечатлениями от искусства.
И тут наконец про выселяемых философов.
Разумеется, здешние кандидаты и доктора не хотят выезжать за пределы Бульварного кольца. И никто бы не захотел. Отсюда коллективные письма и апелляции к общественному мнению. Действительно, культурная коса нашла на культурный камень. Занимать чью-либо сторону в этом конфликте не слишком корректно, даже будучи арт-критиком.
Одно можно сказать определенно: вопрос лежит в юридической и ведомственной плоскости. Воззваниями к духу музыки и канонам античной трагедии его точно не разрешить. Постановлением правительства РФ институт отселяется неизвестно куда, это верно. Москомимущество кивает на академию наук, академия кивает на Москомимущество. На практике, пожалуй, возможны лишь два варианта: или отстаивать свои права в суде, или находить реально ответственного за переселение, чтобы добиться оптимальной замены утраченному.
В любом случае ГМИИ имени Пушкина не несет ответственности за дальнейшую судьбу Института философии – хотя бы потому, что они друг другу не подчиняются и вообще между собой не связаны никакими служебными узами. Оба действуют согласно распоряжениям федеральной власти. Сплошной диалектический материализм.
А под занавес все же немного лирики.
Пушкинский – конечно, странноватый музей: возник из ничего, на голом энтузиазме и одновременно под императорским патронатом, наполнялся за счет слепков, большевистских реквизиций и даров иностранных художников, сочувствующих Советской власти. Но это единственное место в городе, где мировая художественная культура напрямую контактирует с нашим сознанием. Забудьте на минуту про интуристов, отвлекитесь на пару минут от ценностей сугубо отечественных, которые тоже важны, естественно. Нет в Москве другой институции, где бы настолько концентрированно преподносилось изобразительное искусство разных времен и народов. И не появится в обозримом будущем. Почему бы не поддержать стремление музейщиков выйти наконец на простор?
Или все-таки будем гнобить?
