Цивилизация
Вопрос о хорошем вкусе имеет у нас странно болезненный оттенок. Конечно, самим не иметь хорошего вкуса — очень обидно, а посмеяться над проявлениями чужого дурновкусия — чрезвычайно соблазнительно. Насмешники таким образом демонстрируют свое культурное превосходство и свой вкус. Разумеется, безукоризненный.
Ярче всего вкус проявляется в умении одеваться. После недавно закончившегося Московского кинофестиваля соцсети просто завалило фотографиями экстравагантных и необычных нарядов. Впрочем, ничего нового — пристрастие соотечественников к нарядам, скажем так, с повышенной претензией давно стало предметом обсуждения. Есть несколько общих мест, выписанных мною из разнообразных сайтов, посвященных умению себя подать.
«Русские любят одеваться ярко, вычурно, с претензией, в отличие от европейцев, которые одеваются к месту. Русские мужчины вообще не умеют одеваться, предпочитая спортивный стиль в виде штанов на резинке и кроссовок. У российских женщин преобладает сексапильный, экстравагантный стиль, в Европе повседневный, спортивный. В России больше носят одежду из синтетики, а она часто выглядит ярче натуральных тканей. В России культ внешнего вида, в Европе престиж заключается в другом».
Комплекс по поводу отставания России от западных стандартов появился у нас давно, а уж в XIX веке на эту тему высказался каждый порядочный литературный классик, от Грибоедова до Чехова.
Модницы меж тем срисовывали картинки из французских журналов, Онегин был «как денди лондонский одет», а Хлестаков добивался расположения городничихи, отвешивая комплименты ее безукоризненному туалету, столь редко встречающемуся в русской провинции.
В раннее советское время была предпринята попытка избавить народ от этой зависимости, да и от моды в принципе. К тому же у большинства не было возможностей не то что модно, а хотя бы тепло и удобно одеваться. Именно поэтому вопрос внешнего вида к позднему советскому времени обрел невероятно высокое общественное значение.
В 80-е годы парень в джинсах котировался много выше, чем парень в техасах, например. И каждый знал иерархию лейблов.
Что было удобно, личного вкуса не требовалось.
Но новый строй принес в Россию деньги, профессию стилиста, телевизионные шоу типа «Снимите это немедленно», Зайцев перестал быть единственным поставщиком одежды для отечественных дипломатов, мужчины из приличных компаний перестали носить джинсы и перешли на армани, а те, кто попроще, заменили трикотажные треники на адидасы.
В мире к этому времени слово «мода» как-то размылось. Мода обрела безбрежные очертания, диктатура длины и ширины уступила место чему-то совсем иному, почти эфемерному. Но расслабиться нельзя, невидимые границы этой территории строго охраняются, форма лацканов, ширина галстука, количество пуговиц — чуть оступишься, и конец элегантности.
Тайное знание секретов современного покроя охраняет мужскую моду от дилетантов. В женской моде все еще менее определенно, что-то брезжит в области формы туфель и размеров сумочек, но в принципе дамам предложено проявить инициативу, показать, так сказать, свои возможности и свой вкус, порой весьма неожиданный.
Вопрос, который чаще прочих звучит на женских форумах: «почему при наличии денег и возможностей имярек одевается так вульгарно?» Ответа не нужно, и так понятно — женщина соответствует определенному стилю, принятому в ее окружении, а те, кто ее осуждает, живут в другом.
И я, честно говоря, не знаю, что лучше — требовать от окружающих соблюдения неких нормативов или позволить им надевать все, что придет в голову, и отбросить понятие вкуса вообще?
На одном женском форуме нашла занятный поворот: «как люди, ожесточенно доказывающие, что в «Европе» всем пофиг на внешний вид окружающих, так быстро и незатейливо забывают свою толерантность при разглядывании своих безвкусных соотечественников? Дамы, если и вам пофиг, то как же вы это отмечаете, а некоторые даже фотографировать пытаются?»
Действительно, задумалась и я, почему меня так раздражает вид актрисы, нарядившейся как рождественская елка, в шарики и фонарики, и в таком виде позирующей перед камерами? Возможно, мне она кажется такой уродливой только потому, что в голове сидит образ утонченной и стильной красавицы с обложки любимого в юности журнала?
Так ли обязательно ориентироваться на чужие вкусы в наш постпостмодернистский век, когда самовыражение ценится более других способностей? Почему бы не принять свою самобытность как данность?
Как пишет одна из патриотически настроенных читательниц: «Почему обязательно надо ходить в обуви на плоской подошве и ненакрашенной, как в Европе? Почему то, как в Европе, — это 100% правильно?»
Так что же, соотечественницы в яркой одежде, с вычурными силуэтами, на высоких каблуках, в люрексе и блестках, с золотыми зубами и обтягивающих легинсах, — объединяйтесь в борьбе за свою свободу! Вкус — дело индивидуальное, что нравится, то и носите. В конце концов, вы сами это носите.
Но вкус и мода сегодня — по-прежнему знак принадлежности. Женщинам, получившим внешнее равенство, но не ощутившим внутренней самостоятельности, требуется мандат на красоту и состоятельность. Норма сегодня предъявляется с позиций большинства, а не экспертов и специалистов. Оставаться сегодня в границах этого общественного договора все сложнее, но плюнуть на него не позволяет ментальность.
Помните, в «Трех сестрах» Чехова автор в первом же акте отмечает пошлость самой отвратительной для него героини Наташи, появившейся в гостях «в розовом платье, с зеленым поясом». Реагирует на это одна из сестер, Ольга, «испуганно»: «На вас зеленый пояс! Милая, это не хорошо!». Но Наташа, мещанка и хищница, даже не понимает, в чем собственно дело: «Разве есть примета?» — спрашивает она. И Ольга теряется, она не может объяснить Наташе, в чем ее упрекает, и мямлит что-то: «Нет, просто не идет... и как-то странно...»
Чехов, рьяно боровшийся против провинциальной грубости и хамских привычек внутри своей семьи, счел, что этот зеленый пояс достаточно ясно показывает разницу между стилем жизни образованных и утонченных барышень Прозоровых и чужой «шершавой» Наташи.
Тонкость чувств, впечатлительность, интуитивное ощущение гармонии — вот значимые вещи, которые до сих пор образованный слой российского общества определяет как ценность, как знак принадлежности к высшему классу носителей культуры.
Проблема в том, что свобода и равенство, тоже входящие в систему ценностей этого круга, вместе с расцветом индивидуальной вольницы приносят и неприятное — торжество чужих пристрастий. То, что одним кажется грубым, вульгарным, пошлым, другие принимают как яркое, нарядное, богатое. И если в области социального равенства оставаться в границах толерантности нам помогает — безусловно снобистское — сознание собственной справедливости, то в области вкуса себя мало кто контролирует.
Леопардовые легинсы и безумные шпильки, белокурые локоны и золотые зубы, платья у мужчин и люрекс у женщин — все это приходится принимать, иного выхода нет. Но это вовсе не означает, что с носителями этих «луков» необходимо идентифицироваться.
Вопреки телевизионной пропаганде, на самом деле нет никаких общих российских «мы», есть пестрое, разнообразное, с разными вкусами и разными традициями собрание отдельных компаний.
Поэтому имеет смысл освободиться от зависимости общего вкуса, перестать отождествлять «себя» с «ними» и испытывать жгучий стыд от созерцания представителей российской элиты в чудовищных на наш с вами взгляд нарядах.
Пусть их щеголяют, если им нравится, это их выбор. Вы выберете другое. Освободите себя, и вам станет легче, и, может быть, даже появится энергия для обустройства отдельно взятого фрагмента страны по собственному вкусу.
