Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Культ безоблачного счастья

Журналист, писатель

Счастье – это, к несчастью, категория скорее экономическая. Взять хотя бы происхождение слова (в русском языке, по крайней мере) – «со-частье», то есть твоя часть общей добычи, на войне или на охоте. Отсюда же «доля» и «удел». Даже «удача» — то, что тебе было выдано. То ли богами, то ли товарищами у костра, в процессе дележки убитого кабана.

В других языках это скорее «результат жребия». То, что случайно выпало. Но в любом случае выпадает либо золото, хлеб, дом – либо некий нематериальный ресурс, который легко превращается в презренный, но столь необходимый металл.

«Ему выпало родиться в семье богатой и влиятельной», «ей повезло родиться очень красивой» — разумеется, эти девочка и мальчик поженились, и было им счастье. Дом – полная чаша, и все хорошее, что этому сопутствует.

Но отвлечемся на минутку от этимологических рассуждений.

Счастье нуждается в символах, вещных и ощутимых. Фраза «Он так счастлив» подразумевает «У него что-то есть». Но боже упаси, не что-то бесплотное вроде ума, таланта и хорошего настроения.

Все кругом талантливы, умны и заливаются смехом. Любовь, семья, дети – почти у всех есть, а много ли среди них счастливых людей?

Уже много лет расхожий символ счастья и удачи — это модный автомобиль. Ильф и Петров в «Одноэтажной Америке» (1935) пишут о том, как посетили Нью-Йоркский автомобильный салон:

«Все автомобили, которые выставила фирма «Крайслер», были золотого цвета. Бывают такие жуки, кофейно-золотые. Стон стоял вокруг этих автомобилей. Хорошенькие худенькие американочки готовы были совершить убийство, чтобы иметь такую машину. Их мужья бледнели при мысли о том, что сегодня ночью им придется остаться наедине со своими женами и убежать будет некуда. Худо бывает мужчине в день открытия автомобильной выставки! Долго он будет бродить вокруг супружеского ложа, где, свернувшись котеночком, лежит любимое существо, и бормотать:

— Мисси, ведь наш «Плимут» сделал только двадцать тысяч миль. Ведь это идеальная машина.

Но существо не будет даже слушать своего мужа. Оно будет повторять одно и то же, одно и то же:

— Хочу золотой «Крайслер»!

И в эту ночь честная супружеская кровать превратится для мужа в утыканное гвоздями ложе индийского факира».

Однако на следующем стенде наши советские туристы Ильф и Петров растеряли запасы своей иронии:

«Но все блекнет перед изысканными и старомодными на вид формами огромных «Роллс-Ройсов». Сперва хочется пройти мимо этих машин. Сперва даже удивляешься: почему среди обтекаемых моделей, прячущихся фар и золотых колеров стоят эти черные простые машины! Но стоит только присмотреться, и становится ясным, что именно это самое главное. Это машина на всю жизнь, машина для сверхбогатых старух, машина для принцев. Тут Мисси замечает, что никогда не достигнет полного счастья, что никогда не будет принцессой. Для этого ее Фрэнк зарабатывает в своем офисе слишком мало денег».

То есть даже автомобильное счастье бывает полное, а бывает так, на троечку с плюсом. Это написано, повторяю, в 1935 году.

Но вот реклама совсем недавняя. Три поколения миновали, а воз полного счастья и ныне там: популярный актер рекламирует какой-то сверхдорогой и супермодный автомобиль, и говорит: «Мне нужна только абсолютная роскошь! Безо всяких компромиссов!»

Это, конечно, прекрасно. Какие могут быть компромиссы в деле счастья?

Но «Роллс-Ройс» изготовляет авиационные двигатели, и его процветание зиждется скорее на этом, чем на машинах для принцев и сверхбогатых старух. Высокая норма прибыли – хорошее дело, но большая масса прибыли – как-то надежнее. Самые богатые корпорации – те, которые изготавливают не слишком полезный ширпотреб. Сахар, табак и водку, газированную водичку, жевательную резинку и футболку, которая выдерживает две-три стирки, а потом безнадежно теряет свое молодое очарование. Товары для одноразового проглатывания, проще говоря.

И вот тут встает вопрос о счастье для Фрэнка и Мисси (они же Саша и Наташа). Простое счастье для простых людей. Но чтобы тоже без компромиссов! Счастье на все 100%! Абсолютным назвать его нельзя – место занято «Майбахами», яхтами, виллами и прочим роскошно-рекламным инструментарием. Но зато оно может быть совершенно безоблачным.

Уютная квартира, удобная и новая мебель, миловидные мама с папой, счастливые малыши. Собака неопасной и не слишком прожорливой породы – например, бигль. Можно кошку, если у малышей нет аллергии. И все! И не троньте нас!

«Но позвольте! — воскликнет читатель, в котором еще не перебродил ХХ век, хоть советский, хоть европейский. – А как же счастье творчества? А как же счастье отдавать себя без остатка — хоть великому делу, хоть любимому человеку?»

«Оставьте. Это спор элит между собой!» — сказал бы Пушкин. Да, от одного до пяти процентов населения – как правило, люди высокообразованные, творческие или сильно мотивированные нравственно – действительно видели (и сейчас порой видят) свое счастье в служении чему-то прекрасному и высокому. Одним словом, несъедобному. Но в старину и даже в недалеком прошлом, вплоть до 1980-х годов, культура была устроена так, что только они – крохотное меньшинство народа – имели право голоса. Только они и были слышны на всем национальном пространстве. Поэтому их ценности воспринимались как единственно важные, а все прочие, в том числе простое человеческое понимание счастья как комфорта – третировались как пошлость и мещанство.

У русского писателя Николая Помяловского был замечательный в своем роде роман – «Молотов, или мещанское счастье» (1861) – где провозглашалось право человека не лезть на Монбланы творчества или политики, а считать счастьем удобную квартиру и скромный, но надежный доход. Однако этот призыв не был всерьез услышал и подхвачен. Несмотря на все усилия корпораций, которые успешно втюхивали народу «золотой Крайслер» и прочие атрибуты счастливой жизни в уютном гнездышке.

Иные нынче времена. Сила общества потребления умножилась на силу интернета, социальных сетей. Мещанское счастье заполнило собою весь национальный простор. И это скорее хорошо, чем плохо.

Во-первых, это рабочие места и зарплаты для тех, кто тачает кроссовки и строчит футболки (правда, эти фабрики теперь находятся в основном в юго-восточной Азии; но утешимся зарплатами для наших продавцов, бухгалтеров, водителей, грузчиков, охранников, уборщиков в торговых центрах – в наше время никакое рабочее место на земле не валяется).

Во-вторых, люди вернулись сами к себе. К уюту, сытости, вкусноте, сексу, красивой одежде – в общем, к комфорту. Не только к физическому, но и психологическому. Чтобы нас не беспокоила не только протекающая крыша или холодная печка, не только черствый хлеб и мыши по углам – но чтобы и в нашей душе и вокруг нее было все удобно, гладко и спокойно. Главное в этом счастье – именно его безоблачность. Когда никто никого ничем не «грузит».

Но вот здесь есть серьезная, на мой взгляд, опасность. Мне кажется, что многие популярные идеи касательно «токсичных родителей», «друзей-манипуляторов», «депрессивных кинофильмов», «оскорбительных слов», «служебного абьюза» и, главное, насчет пресловутых «личных границ» — родились именно из культа безоблачного счастья. Из стремления к душевному комфорту любой ценой – в том числе и ценой разрушения межличностных связей.

Общение, а тем более общение близких, родных людей – это всегда труд. А где труд – там и мозоли, вывихи, растяжения и боль. Трепетное отношение к так называемым «личным границам» возникло из культа безоблачности, который был навязан современному европейцу на рубеже тысячелетий. Навязан прежде всего бизнесом – индустрией материального и духовного ширпотреба, от модной низкокачественной одежды до влиятельных и очень прибыльных корпораций тренеров, коучей, психотерапевтов.

Я не случайно назвал личные границы «так называемыми» – поскольку они определяются лишь внушенной сверхчувствительностью к любым шероховатостям реальной жизни, к любым нарушениям личного психологического комфорта.

Меж тем комфорт — это континуум дискомфортов. Это касается и простых физических действий – чтобы усесться в кресло с чашкой чаю, вперед надо этот чай заварить и принести из кухни в комнату. Тем более это касается общения, особенно интимного – чтобы любить человека, надо его понять, принять, многое о нем узнать (в том числе, бывает, немало неприятного, беспокоящего). Надо прощать его. В общем, надо ломать скорлупки, отгораживающие собственную душу от души любимого.

Культ безоблачно комфортабельного существования, защищенного «личными границами», довольно часто приводит к жестоким конфликтам, разочарованиям, разлукам – а в итоге к кабинету очередного психотерапевта, который будет избавлять клиента от «токсичных отношений». Круг замыкается.

Потому что безоблачное счастье бывает только на рекламе какой-нибудь ерунды – «идеально защита для всей семьи!» - и сияющие лица мамы, папы и двух детишек. О детях не скажу, они маленькие, им весело. Но мама и папа – это актеры, которым не выпала удача играть серьезные роли в театре или кино. Трудный у них хлеб. Дай бог им счастья!

Новости и материалы
Врач объяснила, с какого возраста дети начинают видеть сны
Глава Минобороны Южной Кореи заявил, что не может дать оценку «резни в Буче»
В Пакистане произошло землетрясение
Куба сделает прием карт «Мир» обязательным условием для работы всех заведений
Глава «европейских левых» заявил, что пришло время для переговоров по Украине
Российские войска сбили ударный вертолет ВСУ на Артемовском направлении
В Госдуме назвали возможные сроки перехода на прогрессивную систему налогообложения
Вертолет МЧС вылетел для эвакуации спасенных туристов на Камчатке
В Армении заявили о начале демаркации границы с Азербайджаном
Москвичам рассказали о погоде во вторник
США обеспокоены развитием связей Нигера с Россией и Ираном
Ветра с Ледовитого океана принесут сильное похолодание в регионы РФ
Стало известно, сколько получают командиры российских подлодок
Стоматолог перечислила самые вредные народные методы отбеливания зубов
Власти заявили об отсутствии связи с людьми под завалами в Приамурье
В Грузии внесут законопроект об ЛГБТ*-пропаганде
Под Марьинкой в плен сдались почти два десятка украинских солдат
В Приамурье ввели режим ЧС из-за происшествия на руднике «Пионер»
Все новости