Цивилизация
Довольно оживленную дискуссию вызвало заявление спикера Госдумы и лидера «Единой России» Бориса Грызлова о том, что парламентарии готовы утвердить Владимира Путина на посту премьер-министра страны прямо сразу, на следующее же утро после инаугурации нового президента. Поскольку и так все ясно и незачем откладывать фактически состоявшееся решение.
Столь же откровенно выразился в известном захаровском фильме министр-распорядитель: «Мне ухаживать некогда. Вы — привлекательны, я — чертовски привлекателен, чего зря время терять?» И в самом деле, ведь ритуальное ухаживание — консультации с руководством Госдумы и фракций — Владимир Путин, считай, уже провел еще 11 марта, когда вместе с Дмитрием Медведевым принимал думцев в Кремле.
Но, несмотря на очевидность ситуации, у сторонних наблюдателей все же остается вопрос – зачем так спешить и жертвовать последними крохами общественного уважения к Думе, ее процедурам и обрядовым таинствам ради молниеносного голосования за Путина?
Выдвигаются идеи: это нужно, дабы подчеркнуть особый статус Путина как председателя правительства, выделить его утверждение из обычного ряда премьерских номинаций.
Хотя, конечно, чтобы «выделить», да так, чтобы никто и никогда уже не мог этот эффект превзойти, можно было бы, например, добиться 450 голосов за Владимира Путина при голосовании. То есть обеспечить единый порыв голосования за кандидата всех фракций и всех до единого депутатов. Что-то подсказывает, что если потратить некоторое количество времени и иных усилий, это невозможное стало бы возможным. Но при такой спешке времени на красоту нет.
И вот уже появляется иное предположение: смысл ускоренной донельзя процедуры в том, чтобы ни на минуту не оставлять страну в неопределенности, не допустить гипотетического вакуума власти, воспользоваться которым могли бы неким образом разнообразные темные силы. Однако и это предположение выглядит не очень убедительно:
что ж это за властный тандем, стабильность, преемственность и всеобщее доверие, если нового президента и на минуту нельзя оставлять одного. То ли его съедят, то ли наоборот.
Но если исходить из принципа, что все просто, и не пытаться умножать без надобности сущности, то смысл «операции 8 мая» проясняется легко и быстро. На следующий день, 9 мая, в торжественной обстановке воинских построений, пролета над Красной площадью авиации и, возможно, движения по брусчатке тяжелой техники в центре трибуны должно быть двое – новый президент Дмитрий Медведев и именно новый премьер Владимир Путин.
Этого требует картинка. Нужен завершающий триумфальный, красочный финал эпопеи выборов преемника и создания новой конфигурации. И в нем не должно быть каких-то ненужных смысловых и визуальных нагромождений. Именно тандем президента и премьера, а не два президента – бывший и нынешний. Без Зубкова. Вне сомнений. Вне конкуренции. Первые смысловые кадры нового времени. В главный свой день и праздник страна должна видеть именно это.
Собственно, история с грядущим 8 мая утверждением Владимира Путина премьер-министром интересна как раз тем, что в ней, действительно как в капле воды, отражается весьма серьезный вопрос:
что есть у нас политика и какая, если угодно, концепция осмысления и понимания российской политики является главной?
С одной стороны, публичная составляющая российской политики давно тяготеет к совершенно определенному – клиповому – стилю. Здесь особое значение имело то, что сама устойчивость российского политического режима все последние годы во многом опиралась на рейтинг и популярность главы государства, а постоянное стимулирование общественной поддержки и презентация доверия, соответственно, превращались в основной способ воспроизводства политической стабильности.
Секрет «тефлонового Путина» и абсолютной устойчивости его рейтинга был в том, что он в зависимости от ситуации сам играл то одну, то другую политическую роль, держал политическую инициативу и монополизировал новизну.
Становился то правым, то левым. То современным менеджером, то национальным лидером. То строгим руководителем, то «одним из нас». То поборником советских ценностей, то глашатаем новой современной России. Предельно богатый и разнообразный видеоряд всегда только укреплял эффективность такого политического стиля «фьюжн».
Но клипы крайне редко бывают связаны между собой, они предполагают мозаичность реальности и ее восприятия, короткометражность, быструю смену планов и картинки, интересный монтаж и экшн. Приветствуется парадоксальность, презентация того, что никто и никогда еще не делал и не видел, или того, что вроде бы невозможно.
В этой логике проект преемственности власти, выдвижения Медведева, новой конфигурации с Путиным-премьером и, не исключено, лидером «Единой России» стали действительностью и стали ей именно так, как мы это видели, не в последнюю очередь потому, что это круто, это красиво и это «cool».
Другая реальность российской политики – это та самая классическая схватка «бульдогов под ковром» и периодически доносящиеся из-под этого самого ковра весьма противоречивые и искаженные сигналы, отражающие всю напряженность внутривидовой политической борьбы.
Протекание российской политики в этом формате выдвигает на первый план совершенно иные вопросы. Как перераспределятся полномочия, кто куда переместится в ближайшее время? Поссорится ли Игорь Сечин с кем-то или нет, и если да, то с кем? Кто кого поддерживает, кто ходит сам, кто и для кого является противовесом?
У кого в связи с завершением операции «Преемник» намечались торжества, а у кого – аресты, кто в итоге решил все это совместить?
Кто и что на самом деле стоит за тем или иным очередным масштабным экономическим проектом государства, как на это отреагируют иные группы влияния, что потребуют взамен? Можно ли снижать налоги, как и когда? Учитывая то, что вопрос не только в выборе стратегического направления экономической политики, но и в том, кто теперь усилится, а кто уйдет в отставку. Являются ли сигналы о некой «либерализации» действительным желанием обновить политику по тем или иным направлениям, или же это инструмент, с помощью которого кто-то кого-то пытается переиграть на аппаратном поле? И можно ли, если подобный способ организации политического процесса и политического мышления является у нас сегодня главным, говорить даже о гипотетической возможности какой-то долгосрочной стратегии развития?
Последний вопрос тем существеннее, что в последнее время стало ускоренно формироваться еще одно измерение отечественного политического процесса. Оно связано с обсуждением модернизационной и инновационной стратегии на десятилетия вперед. Но при таком подходе возникает сразу много вопросов и проблем.
Ведь тогда на смену политтехнологическим действиям и «игре в короткую» должны прийти «игра в долгую» и политика с ценностями. Тогда вместо пиара и картинки должно быть больше содержательного обсуждения целей и принципов развития. Тогда более конкурентной должна быть публичная политика, а не подковерная война всех со всеми. Тогда уважение к институтам и скрупулезное формирование традиций процедурной демократии имеют значение, ими должно быть тяжко жертвовать. Тогда
для реализации модернизационной стратегии нужен консенсус, строительство не вертикалей, а коалиций, содержательное согласие всех групп элиты, а также власти с обществом по поводу прозрачных констант взаимодействия и взаимного доверия.
Нужен новый общественный договор с более прозрачными правилами игры, новым правосознанием и правоприменением, борьбой с коррупцией, реальным расширением предпринимательских свобод, развитием местного самоуправления и расконсервированием «социальных лифтов».
Тогда, возможно, в определенный момент власти нельзя будет оставаться «тефлоновой», а необходимость достижения осмысленных целей развития может потребовать сознательной растраты части всеобщей популярности. Выбор принципов и направления развития может потребовать большей идеологической определенности, на месте одновременно «и правых, и левых» лидеров и партий появится более четкий политический спектр и нормальные оппозиционные силы.
В конечном счете, именно от того, какое из трех измерений российского политического процесса в ближайшее время возобладает, и будет зависеть, какую именно стратегию реализует и какой именно путь пройдет Россия до 2020 года.
