Цивилизация
Согласно его решению, политолог Глеб Павловский должен заплатить «православному банкиру» Сергею Пугачеву 30 миллионов рублей в качестве компенсации морального ущерба. Прецедент симптоматичный и крайне опасный.
Если приговор Басманного суда в отношении Михаила Ходорковского парализовал бизнес-сообщество, которое перестало играть прежнюю значимую роль и уже не может считаться равноправным партнером в диалоге бизнеса и власти, который превратился в монолог последней, то решение Солнцевского суда может сильно ударить по политической аналитике и аналитической журналистике. Теперь любой эксперт, решивший внимательно изучить то или иное политическое явление, тридцать раз подумает, поделиться ли ему своими выводами с коллегами по сообществу или читателями: 30 миллионов никому не хочется платить.
Недореформированность старосоветской судебной системы начинает отливаться спустя более чем 10 лет после попыток начать реформу отечественного правосудия.
Российские суды, ментально и процедурно оставшиеся в прошлом веке и в советской системе координат, уничтожают эффективный бизнес и свободу слова — между прочим, конституционную.
С бизнесом разбираются уголовно-правовыми методами, со свободой слова, а значит, с конституционным правом, — методами гражданско-правовыми. С точки зрения формально-юридической, все абсолютно законно. Но не знаю, как сейчас, а в позднесоветские годы, когда я изучал право в Московском университете, нам преподавали простое знание: законы еще не есть право, буква еще не есть дух. И в этом смысле вердикты Басманно-Солнцевского суда законные, но неправовые.
Речь идет не о чистой схоластике или словесных упражнениях. Это действительно серьезные вещи, которые, с одной стороны, не позволяют развиваться и цивилизоваться российскому правосудию, а с другой стороны, получается так, что между понятиями «правоохранительные органы» и «силовики» уже справедливо ставится знак равенства. «Диктатура закона» не превратилась в «диктатуру права». Применение же закона без права, без понимания духа закона и при сознательном манипулировании его буквой не позволяет назвать российское государство правовым. Оно и в самом деле превращается в полицейское.
Проблема вот еще в чем. Российское право, и советское в том числе, по своей генеалогии относится к континентальной, романо-германской правовой семье, которая, в отличие от англо-саксонской, не основывает свои судебные решения на прецедентах. То есть, в этой логике, если Ходорковского посадили на тех или иных основаниях, эта «посадка» не может стать «модельной» для всех олигархов. А решение Солнцевского суда не должно превращаться в руководство к действию для всех других судов общей юрисдикции, которые вдруг хором начали бы читать газеты на предмет защиты представителей «ястребиного» крыла элиты от попыток проанализировать их действия.
Но это в теории.
А на практике наше «беспрецедентное» право в своей «силовой» ипостаси превращается в прецедентное.
И «дело Павловского» в этом смысле перестает быть частным эпизодом из жизни аналитика, а становится правовым казусом, касающимся всего экспертно-аналитического сообщества. Ему или надо самораспуститься, или как-то бороться за свои права. Любой эксперт, который слишком много знает, может оказаться следующей жертвой, если он вдруг решит исполнить свой профессиональный долг.
~Что касается суда, то его представителей можно понять: они слабо разбираются в политических материях. Невозможно понять другое — почему суд согласился с финансовой оценкой морального ущерба, понесенного г-ном Пугачевым. Сумма беспрецедентна, несоразмерна, фантастична. Впрочем, примерно в той же степени, в какой был беспрецедентен, несоразмерен, фантастичен арест Ходорковского.
Понятно возмущение истца-победителя: он не считает себя, по логике Павловского, «меньшинством», да еще «оппозиционным». Он считает себя большинством. Большинством властвующим. Что и подтверждается масштабами взысканного морального ущерба. Никакая другая сила, кроме реальной власти, не смогла бы вдохновить обычный гражданский суд на подвиги в размере 1 миллиона долларов.
Контраргументы таковы, что против них не попрешь — суд у нас независимый. И прокуратура тоже. Но они не могут быть независимыми от духа права, которому, возможно, до сих пор учат в юридических вузах. Впрочем, может, уже и не учат: на гражданско-правовой специализации готовят «разруливателей», а на угловно-правовой — профессиональных применителей репрессий по заказу трудящихся.
Это уже даже не социалистическое правосудие. Это правосудие госкапиталистическое — не самое гуманное в мире.
