Цивилизация
Если бы Фрадков был Брежневым, Зубков — Черненко, а Путин — коллективным политбюро (ЦК КПСС), то все они поступили бы по-другому. И когда нынче циники шутят, что, мол, мог бы Владимир Владимирович назначить премьер-министром лабрадора Кони, то они сильно, конечно, ошибаются. Потому что не мог бы. Времена не те. И уже ни Кони, ни Константин Устинович Черненко (был такой у нас скоротечный генсек, если кто забыл, в 1983–1984 гг), как бы руководящий со смертного одра, не канают. Прогресс в России надо мерить не годами, а в лучшем случае десятилетиями, а то и столетиями. Только в таком масштабе видны перемены стиля жизни этого государства. Только на таком фоне становится понятно, чтó сегодня можно, а чтó — нельзя, потому что уже, на современном этапе, просто неосуществимо политически. Только тогда он, прогресс, становится заметен.
И только тогда Виктор Алексеевич Зубков, в прошлом председатель совхоза, демократично возивший женщин из своей конторы на принудительно-обязательную заготовку сена на председательской «Волге», предстает человеком, сегодня реально руководящим ведомством, отслеживающим десятки тысяч денежных переводов внутри страны и за ее пределы. Это, заметьте, одно и то же физическое лицо. Оно эволюционировало вместе со страной.
Если бы Путин был банальным восточным сатрапом или «коллективным политбюро», то он мог бы выбрать в преемники любого своего сокурсника по юрфаку ЛГУ, дрезденской резидентуре, питерской мэрии или садоводческому товариществу «Озерки» (в конечном счете, что это, как не четыре источника и четыре составные части путинской кадровой политики?). Но он почему-то на глазах у всей страны продолжает заниматься перфекционизмом. Говорят, что он озабочен тем, чтобы после него его «ближний круг» не перегрызся между собой из-за контроля за захваченными финансовыми потоками и не развалил бы все к чертовой матери. Да, это проблема немалая. Но его заботит не только она. Он хочет УГОДИТЬ стране. Стране раболепствующей и вроде бы пресмыкающейся перед властью веками, а перед ним лично — почти уж 8 лет. НО притом всегда имеющей об этой власти какое-то свое мнение, не считаться с которым для вроде бы не ограниченной ничем власти губительно смертельно.
Он ведь не зря на днях проговорился в том духе, что в конечном счете здесь, в России, побеждает не тот, за кем сила, а тот, за кем правда. Тут можно оговориться: в век тотально контролируемого телевидения достаточно, чтобы тебя воспринимали как того, за кем правда.
Так вот, он хочет выбрать в наследники того, кто будет именно всенародно «избирабелен». Кого раболепствующие подданные примут и за кого, извините, проголосуют (я не верю лично в возможность тотальной подтасовки результатов голосования, хотя верю в возможность тотально контролировать сам ход избирательной кампании). Он хочет самолично выбрать того, кого потом выберет народ. Он, всевластный, всенародно популярный и совершенно безальтернативный правитель, хочет совпасть в выборе с народом, который, в свою очередь, не испытывает никакой особой нужды в демократии, в том, чтобы на него, народ, оглядывались и его боялись. Это чисто русский парадокс, согласитесь. НО если понять его, то можно понять, почему именно Ельцин выбрал в преемники именно Путина. Потому что тот честный и не предаст? Ответ верный, но неполный. Потому что он в сущности своей в чем-то такой же, как Ельцин. А форма (пере)воплощения, с точки зрения истории, не имеет значения.
Он смотрит на «полупреемников»: С. Б. Иванов, Д. А.Медведев, еще пара-тройка людей из ближнего круга (а всего он обозначил число преемников теперь цифрой 5 плюс, возможно, даже Зубков). И видит он: что что-то с ними со всеми не то. Хотя, на первый взгляд, вроде все годится: по крайней мере оба первых вице- преданны, оба честны, не предадут, последуют курсу, поелику это будет возможно. У обоих какой-никакой рейтинг, у одного выше, у другого чуть пониже, но все ведь технологически поправимо, когда не построенных СМИ и не осталось вовсе. А он не хочет, чтобы было только насильственно и «политтехнологически». Он хочет «по любви», чтобы приняли с душой.
И пока что словно в воздухе висит какое-то вот общероссийское сомнение: что-то тут не то, чего-то или, может, кого-то не хватает. А что именно не то и кого именно не хватает — даже и вербализировать-то сложно. Просто висит это «не то» в воздухе, и все. И он это чувствует.
Отсюда и вся эта дерготня, и все спецоперации прикрытия, чтобы никто ничего не знал даже из, прости господи, этого ближнего круга.
Разговоры про то, что у него есть некий четкий план (коварный, хитроумный или иезуитский — кому как нравится), как мне кажется, полная ерунда. Сегодня план есть, а завтра он его в голове уже переписывает. На самом деле он просто сомневается: чего-то опасается, чего-то просто пока не знает и не может пока просчитать. Незнание и опасения клевреты-комментаторы выдают за интригу. Колебания представляют коварной силой и демонизируют. А все ведь может быть куда проще…
А вдруг он всего-то и хочет — быть хотя бы чуть-чуть европейцем в рабской стране? Ну хотя бы иногда, в мечтах….
А ведь может не получиться. И придется тогда как-то по-другому. Опять как-то по-нашему. Как всегда...
