Цивилизация
— Вскоре после присоединения Крыма к России ФСКН заявила о планах проводить рейды на КаZантипе. Вы тогда на это сказали, что не боитесь проверок, и добавили, что у вас свой взгляд по поводу решения проблемы наркомании «в глобальном смысле». Что вы имели в виду?
— Давайте рассмотрим проблему зависимости, будь то табакокурение, алкоголизм или наркомания. Во имя чего люди это делают? Они хотят поменять свое сознание, испытать другое состояние. Наверное, потому, что они очень устают. Уровень стресса сегодня выше, чем даже сто лет назад, особенно в больших городах. Невозможность какой-то релаксации толкает людей на все это. Если найти какой-то безвредный способ релаксации, который бы тебя восстанавливал… Государство узаконило алкоголизм, но вообще-то это то же самое. Нужно дать какой-то способ отдохнуть людям. Только какой-то альтернативой можно победить эти проблемы. На примере собственного образа жизни я могу продемонстрировать, что можно получить от жизни массу удовольствия, не прибегая ни к каким другим способам релаксации, кроме спорта. Пожалуй, для меня главный адреналин, главный драйвер всегда была работа. Это процесс, в который я погружен. Думаю, абсолютная занятость и баланс с самим собой способны решить проблемы человека. Тогда не возникнет ни малейшего желания жрать какую-то дрянь.
А вообще, давайте не будем скрывать, что в большинстве стран к распространению и контролю рынка наркотиков имеют отношение силовые структуры. И если государство или люди, которые управляют этими ведомствами, захотели бы, они давно бы решили эту проблему.
— В Грузии с наркотиками законы пожестче?
— Законодательство почти всех стран наркотики не разрешает, Грузия ничем от остальных не отличается. Просто здесь законы выполняются. Здесь никогда не будет проблем у людей, которые законы не нарушили. Вот и вся разница.
— Кстати, насчет борьбы с преступностью. Вы сравнивали Михаила Саакашвили с Петром I, не могли бы объяснить почему?
— Я действительно так считаю. К Саакашвили в грузинском обществе сейчас очень двойственное отношение. Он достигал своих целей достаточно жесткими технологиями. Я считаю, что по-другому в общем-то и невозможно было. Это позволяет ускорять время. Демократическим путем так не получилось бы. Главное, чтобы цели были правильные. Я за диктатуру, но только когда цели правильные. Концентрация общества вокруг общих целей и задач позволяет выводить страну на другой уровень. На примере своего маленького государства могу сказать, что это достижимо. Потому что те цели, которые мы ставим, мы достигаем, для этого можем тоже поставить страну с ног на голову.
Вот сейчас нам интересно попробовать какой-то эксперимент (перевезти республику в Грузию), мы берем и его реализуем. А вообще по количеству счастливых людей на душу населения наша республика впереди планеты всей.
— Как президент президента, как бы вы охарактеризовали Путина?
— Как диктатор диктатора — я могу сказать, что удержать большую страну такого масштаба какими-то либеральными способами невозможно. С точки зрения геополитики он совершает правильные действия, да тот же Крым, я бы такую возможность и сам не упустил. Фактически мы наблюдаем борьбу Запада и Кремля, а Украина тут вообще ни при чем. Если ты показываешь слабость, можешь вообще все проиграть. К этому можно по-разному относиться, но проиграть всю страну невозможно. Пусть он будет злодеем в истории, но он не даст похоронить эту сверхдержаву. Поэтому я не могу его осуждать. Я беру паузу и наблюдаю. Единственное, что, наверное, я считаю некоторым перегибом, — отсутствие какой-то оппозиции. Оппозиция нужна как драйвер роста, она дает силы что-то менять и двигаться дальше. А полностью ее похоронив, они себя поставили в очень неудобное положение. Когда оппозиции нет, ничего хорошего быть не может. Также меня немного беспокоят затянувшиеся события на юго-востоке Украины. Это уже не нравится и не может нравиться никому, даже тем, кто поддерживал ситуацию с Крымом. А Крым… Ну давайте докажем, что это присоединение было великим благом для народа. Давайте сделаем из него Сингапур, хоть что-нибудь для него сделаем. Пока я вижу только декларации и какой-то ура-патриотизм, который на деле никак не проявляется.
Я думаю, когда вся эта шумиха поутихнет, Крым столкнется с реально большими проблемами и невыполненными обещаниями. Вот тогда будет действительно очень плохо и его будет легко потерять. Хотели сделать Крым процветающим полуостровом — давайте его и делать. Тогда, возможно, и я туда вернусь.
— Получается, что в российском Крыму КаZантипу стало некомфортно.
— В России существует закон о 200-метровой зоне. Невозможно возводить строения в 200 м от берега моря. Эти законы есть в каждой стране, просто у кого-то это 25 м, а у кого-то 200. Но у нас-то проект на берегу моря. У меня на глазах снесли 3,5 км пляжа под Евпаторией… Они снесли просто все постройки, все, что там было, и говорят: вот здесь должны быть душ и раздевалки. Вот в их представлении это такой вот отдых: матрас, душ и раздевалка. А то, что там была вся курортная индустрия города, все клубы, рестораны, ради чего и ехали все отдыхать туда… Они все это сломали, и мы стояли следующими в очереди. Они бы к нам приехали и создавали бы проблемы. А мы бы их уговаривали. Несложно спрогнозировать эту ситуацию. И что было делать? Все было бы возможно при виде каких-то исключений. Как достигнуть этого исключения? Я не видел решений. В рамках какого-то федерального проекта… Если бы была воля и необходимость создать глобальный интернациональный проект в Крыму, я готов бы был его возглавить и реализовать. А просто ходить и уговаривать, что мы кому-то нужны, что мы крутые, что мы здесь 20 лет и что мы единственное, что было в Крыму… Я без шуток говорю, нечего делать в Крыму по большому счету, если только ты не на пенсии. Мы лидеры интертеймента, и нас никто не заметил вообще и никто не сказал нам спасибо. Нам всю жизнь в общем-то никто не помогал. С российскими властями у меня не было взаимодействия. Но предвидеть это взаимодействие мы можем, воображения хватает. И зачем мне это надо? Если бы у меня не было возможности переехать в Грузию, то я, конечно же, решал бы все проблемы в Крыму. Но у меня появилась эта возможность.
К тому же на данном историческом этапе Крым — слишком горячая точка. Слишком горячая и политизированная. Мы всегда вне политики. Мы интернациональное государство, и я не готов ассоциироваться со всем этим российско-украинским кошмаром и в нем участвовать. Оставаясь в Крыму, мы невольно становились бы каким-то вечным раздражающим фактором.
— А почему бесплатные визы на КаZантип получат только украинские и грузинские девушки? Почему вы решили российских девушек так обидеть?
— Был год, когда я давал визы девушкам из Белоруссии… Можно предположить, что следующий год будет годом России. Объяснять, почему Украине мы помогли? Это гуманитарная помощь. Здесь, в Грузии, я тоже не хотел получить мужской танцпол, например. Это борьба с гендерным дисбалансом. Как глава государства, я должен предвидеть, что мы получим. Ну мы получили бы хороших парней. И что? Это не совсем то, о чем я мечтал.
— КаZантип начался с чемпионата по виндсерфингу, можете рассказать об этом?
— Я был президентом российской ассоциации виндсерфинга и организовывал первый чемпионат в 1992 году на мысе с похожим названием Казантип. Когда ты собираешь много молодых людей, ты должен думать, как их развлекать. А поскольку людей становилось все больше и больше, в какой-то момент развлечений музыкальных стало больше, чем спорта. А потом мои первые мероприятия в атомном реакторе фактически определили музыкальный формат. Я и сейчас продолжаю заниматься спортом, это для меня очень важная вещь в жизни.
