В 1959-м выпускник Школы-студии МХАТ Александр Лазарев был зачислен в труппу Московского академического театра им. Вл. Маяковского, где прослужил до самой смерти. Его дебют в кино состоялся в 1961-м: в перенесенной на экран оперетте Исаака Дунаевского «Вольный ветер» яркий молодой человек играл героического моряка Янко.
Слава пришла чуть позднее — когда в 1968-м ему досталась роль физика Электрона Евдокимова в мелодраме Георгия Натансона «Еще раз про любовь» — первой экранизации пьесы Эдварда Радзинского «104 страницы про любовь».
В черно-белой не вполне советской истории любви молодой, лет тридцати, раскрепощенный ученый (год спустя после «Июльского дождя» Марлена Хуциева) знакомился со стюардессой в ресторане, и в тот же вечер сыгранная Татьяной Дорониной «лучшая девушка в СССР» оказывалась в его постели, что оборачивалось началом непростых отношений. Фильм сделал отстраненного, но чувственного, высокого и красивого, но вдруг щемяще нескладного и уязвимого физика, в котором разбудили лирика, киногероем года (сорок миллионов зрителей), а Александра Лазарева — звездой экрана.
В 1969-м Лазарев сыграл доктора Топоркова в «Цветах запоздалых» Абрама Роома — экранизации чеховской повести, где герой снова опаздывал любить.
Если бы в советском кино был востребован герой нуара, Лазарев мог бы быть его эталоном — мало кому так к лицу была бы шляпа федора и долгий взгляд в сигаретном дыму… На деле же отдельный, пусть и оглушительный успех не смог компенсировать отсутствие интересных ролей в кино (были статные иностранцы, выразительные вторые планы и целых три Петра I). После распада Союза талант Лазарева вновь оказался не востребован — самой заметной за последние 20 лет стала роль в первой перестроечной мыльной опере «Мелочи жизни». Зато роли были в театре, и жизнь сложилась там же: Лазарев женился на коллеге по сцене Светлане Немоляевой и прожил с ней более сорока лет.
На сцене театра им. Маяковского артист оказался в момент омоложения состава — на границе между Охлопковым и Гончаровым — и сразу получил несколько ярких ролей, таких как романтического электрика Виктора Бойцова в «Иркутской истории» одного из лучших советских драматургов Алексея Арбузова и моряка Кости Часовникова в «Океане».
Затем были и целый набор ролей в «Гамлете», и госпремия за политически верный «Венсеремос!» про фашистский переворот в Чили. А потом и те лучшие роли, которых так не хватало в кино: Дон Кихот в «Человеке из Ламанчи», ставший на десятилетия одной из главных постановок театра, и синьор Монтекки в сиквеле «Ромео и Джульетты» — спектакле «Чума на оба ваших дома!». Отдельно стоит отметить генерала Хлудова в «Беге» — одного из тех героев, которых было так мало на экране, и английского актера Эдмунда Кина в «Кине IV» Григория Горина, ставшем трагикомическим бенефисом Лазарева, той ролью, в которой, может быть, как нигде совпали все грани его таланта: аристократизм с простотой, непроницаемость — с ранимостью, светлая грусть с едким смехом. Впрочем, сам он говорил об этом так: «Я не мог бы сыграть Дон Кихота, если бы не поверил на все сто процентов в правоту того, что он делает. И всегда надеюсь, что люди призадумаются, спросят себя: кто такой этот рыцарь и чем я похож или не похож на него? Вся разница между людьми в том, что один видит лужу, а другой — звезды, отраженные в этой луже».