Цивилизация
Наряду с внутриполитическими и экономическими проблемами Каракас несет потери на международном фронте: в регионе Латино-Карибской Америки (ЛКА) Венесуэла становится не только изгоем, но и общей проблемой, источником нестабильности и поставщиком беженцев. В остальном мире к Венесуэле тоже немало вопросов, и если западные страны уже традиционно задают их в отношении прав человека и демократических ориентиров, то Восток волнуют проблемы более прозаичные. Китаю, например, Каракас задолжал, по разным подсчетам, порядка $23-28 млрд.
Как Венесуэла оказалась в такой ситуации? Представляется, что в нынешнее состояние Боливарианскую Республику завели две основные причины. Во-первых, это, разумеется, целый набор социально-экономических проблем, порожденных спецификой государственной политики, реализуемой со времен покойного президента Уго Чавеса. Чавес, строя свой «социализм XXI века», действительно смог радикально улучшить жизнь значительной части населения Венесуэлы. В частности, упал уровень бедности и крайней бедности, вырос ВВП на душу населения, снизилась безработица. Кроме того, удалось серьезно реформировать системы здравоохранения и образования, сделав их качественнее и доступнее для огромного числа венесуэльцев.
Однако социально-экономическая модель команданте Чавеса оказалась неподъемной ношей для его преемников. «Сытые годы» высочайших цен на нефть, позволявшие Каракасу реализовывать практически любые программы без оглядки на их стоимость, закончились, оставив после себя более чем раздутые социальные обязательства государства.
Нехватка ресурсов становилась все более очевидной, и правительство ответило на вызов своей антикризисной программой, которая, однако, оказалась неэффективной, а в некоторых случаях только усугубила ситуацию.
В последние годы венесуэльская экономика находится в константном крутом пике. Недавно опубликованное ежегодное исследование Экономической комиссии ООН по странам Латинской Америки и Карибского бассейна подтверждает, что
Венесуэла — самое проблемное государство региона с ожидаемым в 2018 году отрицательным экономическим ростом в -5,5%. МВФ прогнозирует инфляцию в размере 652% к концу 2017 года, безработица составит порядка 21%, а рост ВВП уйдет в минус на 12%.
Вторая причина кризиса имеет политические корни. Чавес и его наследники создали централизованную и довольно жесткую политическую систему, в которой уверенно доминируют «левые» силы, а для всех остальных остается весьма ограниченное пространство. Зарубежные и российские СМИ нередко называют венесуэльский режим «диктаторским» за подавление оппозиции, контроль над СМИ, обширные полномочия президента, а также высочайший уровень коррупции. Оставив в стороне дискуссию о применимости термина «диктатура» к современной Венесуэле, замечу лишь, что указанные выше особенности политической системы Венесуэлы отчасти стали триггерами политического кризиса в условиях растущего недовольства населения экономическими проблемами и ухудшающейся криминогенной обстановкой.
Динамика российско-венесуэльских связей в последнее десятилетие прочно связана с Уго Чавесом и его идейно-политическими преемниками. «Дочавистская» Венесуэла какого-то особенного интереса к Москве не проявляла, а вот «эра Чавеса», напротив, ознаменовалась настоящим разворотом в сторону далекого партнера. Многомиллионные нефтяные контракты, совместные инфраструктурные проекты, военно-техническое сотрудничество и закупка российского вооружения на астрономические по меркам Латинской Америки суммы, достававшиеся российским компаниям строительные и другие тендеры — это только основные направления в разы возросшего взаимодействия. При этом обе стороны были довольны, ведь их торгово-экономическое и военно-политическое сотрудничество выполняло, помимо прочего, и еще одну задачу — потеснить США с позиций доминирующего игрока в Латино-Карибской Америке. Звучит, конечно, максимально амбициозно, но под этим надо понимать вполне конкретные цели по созданию в регионе отличных от Вашингтона центров силы.
В период бума отношений и подъема национальных экономик реализовать эти цели удалось только в ограниченном формате. В кризисные годы для Венесуэлы она, очевидно, отошла на второй план, а для России — претерпела изменение, став скорее вопросом сохранения своего присутствия в регионе.
Экономический кризис — как мировой, так и национальный — крайне негативно сказался на двустороннем взаимодействии: помимо постепенного сокращения торгового оборота, сворачиваются программы сотрудничества в других сферах, уходят в прошлое совместные культурные и образовательные проекты. Стабильной пока остается инвестиционная активность России в Венесуэле, но прогнозы в этом отношении неоднозначные.
С кризисом в отношениях стала доминировать экономика, хотя цели у партнеров начали расходиться. Москва пытается защитить свои интересы и закрепиться на рынке страны с самыми большими запасами нефти в мире.
Каракас же нуждается в российских деньгах, как в новых, так и в уже полученных, и основной интерес Венесуэлы сейчас в том, чтобы без непоправимых потерь и ссор с одним из своих крупнейших кредиторов решить проблему задолженности.
РФ не единственное государство, которому задолжала Боливарианская Республика, но пока только Москва продемонстрировала желание с этой проблемой разбираться без угроз и перспектив длинных судебных разбирательств.
Пока США вводят все новые санкции, бразильцы жалуются на невыплаты в Парижский клуб, а китайские компании начинают терять терпение и требуют по крайней мере частичного возврата долгов, Москва в ноябре 2017 году пошла на реструктуризацию долга Венесуэлы, предоставив Каракасу довольно выгодные условия по отложенной выплате трехмиллиардной задолженности. Более того, российские компании продолжают сотрудничество с Венесуэлой, а «Роснефть» даже внесла очередную крупную предоплату по своим нефтяным контрактам с PDVSA — $6 млрд. В декабре 2017 года «Роснефть» также заключила очередное соглашение с венесуэльской стороной по разработке и добыче на месторождениях Патао и Мехильонес у полуострова Пария в штате Сукре.
Однако это как раз тот случай, когда не стоит обольщаться видимой идиллией отношений. На деле 2017 год уже продемонстрировал потенциальные трещины в российско-венесуэльском «священном союзе», а 2018 может стать еще более неспокойным.
Представляется, что есть как минимум две проблемы, которые в этом году способны подорвать российско-венесуэльское взаимодействие.
Во-первых, хотя проблема долга была отчасти урегулирована, сохраняется высокая задолженность венесуэльских агентов, в особенности, PDVSA, российским контрагентам. На себе это уже испытали некоторые компании, включая, например, «Совкомфлот», с боем добивавшийся выплаты долгов за транспортировку нефти. Венесуэльские экономические акторы должны буквально всем, и есть опасения, что они не смогут расплатиться даже в отдаленной перспективе. Осенью 2017 года Венесуэла встала на путь дефолта, наконец признав, что больше не может обслуживать некоторые свои долги. Рейтинговые агентства понизили ее рейтинг до «частичного дефолта» и «дефолта по отдельным обязательствам» и предсказывают возможный полный дефолт в начале 2018 году. В таких условиях и на фоне ухудшающейся экономической ситуации как в Венесуэле, так и в России вопрос долгов может перейти в плоскость «проблемных». На государственном уровне Венесуэлу может в каком-то смысле спасти президентская кампания в России: вряд ли для ее целей будут полезны какие-либо резкие жесты в адрес российского ключевого партнера в Латинской Америке. Но вот на уровне экономических агентов конфликтов, скорее всего, не избежать.
Во-вторых, сколько бы раз российские высокопоставленные чиновники и топ-менеджеры компаний не повторяли мантру о «защищенности интересов и инвестиций РФ в Венесуэле», реальнее защищенность от этого никак не становится. Российские интересы в Боливарианской Республике защищает только режим Николаса Мадуро, а прочность его все же не бесконечна. Многочисленные социально-политические и экономические факторы сигнализируют, что транзит власти в Венесуэле будет, вопрос только когда и какой. Россия, следуя своей внешнеполитической доктрине, не вмешивается во внутренние дела Венесуэлы, не стремится, как, например, Китай и США, установить связи с оппозицией. Тем самым она еще крепче привязывает себя к нынешнему режиму и обрекает себя на остракизм со стороны потенциального нового руководства.
Кто бы ни пришел на место Мадуро и его команды — будь то умеренные или радикальные политики — они будут вынуждены отмежеваться от прежних практик для восстановления Венесуэлы буквально из руин. В новых условиях защита российских инвестиций и экономических интересах будет, очевидно, далеко не первостепенной задачей.
Растущие риски Москву, похоже, не пугают, и она продолжает стоять на своем. Глава «Роснефти» Игорь Сечин недавно сказал: «Мы никогда из Венесуэлы не уйдем, и никто нас не сможет оттуда выгнать».
Что ж, это наш выбор и наш крест, нам его и нести.
Автор — Автор — латиноамериканист, эксперт Российского совета по международным делам (РСМД) и портала Brasil.ru.
