Цивилизация
В мире всегда все правильно, все совершенно. Не надо ничего в нем менять. Не стоит бороться с бедностью, невежеством, несправедливостью. Не надо бороться с жестокостью, растущей из бедности, невежества и несправедливости. Не надо заниматься просвещением, развивать экономику и социальные сферы... Главное — в каждый дом провести интернет, в самую последнюю лачугу, в самый последний сарай. Главное — повсюду бесплатный вай-фай. Конечно, виртуальную реальность важно правильно настроить. Чтобы котики, чтоб цитаты Ошо, чтоб в каждой соцсети безграничные возможности редактирования фотографий. Чтоб никакой критики власти, никакого чтоб экстремизма. Чтоб репостили только всякую милоту. Добро пожаловать в дивный новый мир. Он наконец наступил.
У меня в ленте прокатились ахи и охи по поводу роликов BBC «Жизнь в 2039». Многие восхитились: ах, мы окончательно освободимся от материального, нам будет очень весело жить в модных многофункциональных общежитиях; ах, еда, выращенная в лабораториях, неизбежно подешевеет, голодных не будет; ах, технологии так разовьются, что и секс в интернете станет неотличимым от живого контакта (сексом, к слову, можно будет заняться даже с усопшими — в интернете будущего все воскреснут). И тут еще наша Госдума размечталась внедрить новую социальную сеть — самую прогрессивную в мире. По замыслу чиновников, в этой сети пользователи смогут нашлепать каких угодно копий самих себя в каких угодно «жизненных» декорациях и при помощи специальных шлемов счастливо взаимодействовать с копиями других пользователей.
И вот я читаю эти новости и не понимаю. В чем футуризм-то? Ведь это все уже есть.
Мир давно борется не с неблагополучием, а с ощущением неблагополучия.
Многие давно уже приспособились жить в общежитиях нового типа, снимая в складчину пятнадцатиметровые студии в тридцатиэтажках, давно уже едят всякую пластмассовую дрянь, давно уже насоздавали в интернете усовершенствованных копий самих себя и давно уже без всяких шлемов, но вполне веря в реальность происходящего, взаимодействуют с такими же призраками. Многие давно убедили себя: то, что их окружает — неважно, несущественно; главное — то, что они чувствуют, а чувства во власти человека, можно заставить себя чувствовать только хорошее. Многие уверовали, что живя в выгребной яме, они живут полной, увлекательной жизнью.
Возьмем пример крупным планом. Заглянем бесстрастным объективом в одну из малогабаритных студий. Там, допустим, ютятся он, она, их трехлетний ребенок.
Он час назад вернулся с изнуряюще тупой работы. Весь день он опять развозил на раздолбанной газели всякую фигню, а зарплату, которую задерживают уже третий месяц, так и не получил. В суд ему идти лень, некогда и почему-то позорно. Может, потому что сам согласился работать без оформления. И вот он сидит в углу, рубится в идиотскую игру-стрелялку. Стрелялка ему давно осточертела, но гораздо меньше, чем скрипуче-визгливый голос подруги, у которой вечно какие-то претензии. Чтобы не слушать подругу, он втыкается в наушники, откуда выплевывается матом какой-нибудь Фейс. Фейс над ним же и издевается, окунает его в собственное бессилие и ничтожество. Но наш герой не унывает, он переходит в Фейсбук, где с картинки на него смотрит улыбающийся парень с хипстерской бородкой, и постит на этой своей странице что-то небрежно-ироничное про то, что хоть рэпер и «хайпит на нищебродах, но делает это с задором, красавчик».
Подумав еще немного, он выкладывает пару новых фоток, сделанных в «элитном» яхт-клубе, где у него брат работает охранником. «Хорошо отдохнули», — пишет он над картинками.
А что она? Она бросает на него презрительный взгляд и ныряет в смартфон. У нее своя — насыщенная, очень сложная — жизнь. Она торчит в разных псевдопсихологических группах, разглагольствует про абьюз и виктимблейминг. Она давно убедила себя в том, что не может уйти от своего парня, отца ее ребенка, не из-за пятнадцати тысяч, которые им подкидывают его родители и которые они отдают за студию, а потому что он тиран, а она жертва, он имеет над ней необъяснимую власть. Но она, конечно, работает над собой, вырывает себя из пут созависимости, становится сильнее. Это так увлекательно — становиться сильнее, на это и всю жизнь потратить не жалко.
Это вам не унизительные суды по алиментам, не жалкие перебранки с судебными приставами, которые не могут вытрясти с должника ни копейки. Это вам не работу искать с больничными и отпусками, не требовать за свой труд достойной оплаты и человеческого отношения.
Нет, наша героиня выше этого. Она и дальше будет торчать в своих группах, раскручивая их же за идею и купоны на косметику от партнеров. Она и дальше будет верить, что все хорошо, хоть и сложно.
Такие вот выверты происходят в обществе впечатления. Раньше мы жили в обществе потребления (точнее, кто-то успел пожить), а теперь вот установилось Experience society. В самой по себе установке на чувства ничего плохого, разумеется, нет. При одном условии. Если чувствуешь то, что чувствуешь — если себе не врешь. Но кому нравится чувствовать что попало, ощущений хочется каких-нибудь этаких. Вот тут и попадаешь в ловушку.
Об этой ловушке еще задолго до наступления эпохи общества переживаний хорошо писал Николай Бахтин. Не тот Бахтин, который про Достоевского и его полифонию, а тот, который про «Философию, как живой опыт». Он как будто взял человека из будущего, повертел в руках, присвистнул от удивления, да и описал. Знакомьтесь — господин Х.
«Х мыслит, чувствует, страдает, радуется, — и все это почти ни в чем не изменяет хода его жизни, которая предоставлена своей инерции и движется по каким-то своим, чуждым ему, законам. Он живет одновременно в двух несоизмеримых планах. У него нет силы согласовать свои поступки со своим душевным состоянием, но он ни за что не откажется от душевных состояний. Он принимает разделение и, в конце концов, начинает находить в нем особую, болезненную сладость. Притом же, у него всегда есть под рукой разнообразные и дешевые суррогаты жизни, избавляющие от надобности действительно жить. Ими он и питает свою «внутреннюю жизнь». И «внутренняя жизнь» усложняется, крепнет за счет внешней и, в конце концов, уклоняет все активные энергии его существа от действия (которое требует решимости и выбора) к мечтательному самоуглублению (которое требует только косности)».
Как ни крути, а внутреннее стремится реализоваться во вне. Данное нам в ощущениях не может никак не проявляться в объективной реальности. Пропасть между одним и другим указывает на нездоровье. Хочется быть верно понятой, речь совсем не о том, что «если ты такой умный, почему такой бедный?». Не проблема жить в той же крохотной студии, или в мансарде, как французские художники, есть черный хлеб ради чего-то. Пишешь романы, музыку, картины, изобретаешь вечный двигатель или лекарство от рака? Молодец! Нет никакого разлада, есть самореализация. Но даже в этом случае «ради» не отрицает грустной внешней действительности, а печально смиряется с ней. Но жить в конуре, работать на ненавистно-бессмысленной работе, есть дешевые синтетические полуфабрикаты, никак при этом себя ни творчески, ни интеллектуально не воплощать и мнить себя живущим? Мыслимо ли?
А ведь сегодня так «живут» многие. Больше того, сегодня так «живущие» и разлада никакого не чувствуют — ни сладостно-болезненного, никакого! И тут, конечно, огромную роль сыграл интернет, точнее — соцсети. Сегодня каждый может любое внутреннее как бы материализовать. Как минимум превратить в лайки. С развитием технологий нейробиологи стали говорить о феномене выносной памяти. С развитием социальных медиа психологи, вероятно, могут говорить о явлении выносной души. «Внутренний мир» экспортируется в ленту Фейсбука и — фокус-покус! — вот он уже никакой и не «внутренний», а вполне себе внешний. Один внешний равнозначен другому внешнему. Выбирай, какой больше нравится.
Интернет — великая вещь, возможности, которые он нам предоставляет — социальные, образовательные, экономические — удивительны. Но интернет — это не альтернативная реальность, это или продолжение той действительности, которая есть, или иллюзия, мираж, великий пшик.
Многие довольствуются иллюзией. Довольствуются, не понимая, что сами себя добровольно заточают в цифровом гетто.
И вот у самой заурядной сотрудницы какого-нибудь колл-центра, живущей от зарплаты до кредита, и которая в качестве досуга может позволить себе разве что просмотр смешных видеороликов на Ютубе, страница в Инстаграме похожа на журнал про богатых и знаменитых. И вот у сорокалетнего, когда-то подававшего надежды музыканта, работающего между запоями то грузчиком, то курьером, страница в Фейсбуке напоминает юмористическое субботнее шоу, жизнь — это легко и весело. И вот одинокий пенсионер, вынужденный решать дилемму — оплатить счета по коммуналке или купить лекарства, бежит от этой дилеммы в тот же интернет и бодро делится с народом лайфхаком, как недорого слетать на в сезон Черногорию, в которой он никогда не был.
И все они как будто вполне довольны своей жизнью, они не хотят ничего менять, они не требуют ничего ни от себя, ни от общества, ни от государства. И они не тревожатся, когда государство преследует людей за критику власти и репосты, если репостят не котиков. И они с воодушевлением ждут, что в будущем виртуальный мир станет еще более дивным, пусть даже реальный при этом сделается еще более гнусным. Последнего они и не заметят.
