Боюсь жить по закону

Предлагаю теперь для краткости и ясности называть Владимира Путина коротко – государь. Так вот, государь прощается с «семьей» президента. «Семья» уходит. Отступил на заранее подготовленные позиции в руководстве виртуального Союза России и Белоруссии бывший хозяин Кремля Павел Бородин. Отправился, как и положено ему, управлять железными дорогами Николай Аксененко, которого принято было в прессе считать человеком Абрамовича. Касьянов стал первым вице-премьером, Шойгу – вице-премьером просто. Казалось бы, ничего страшного не происходит. Просто государь прощается с «семьей» президента для того, чтобы самому президентом стать и самому обзавестись в худшем случае семьей, в лучшем – командой.
       Однако же, стоило только государю как-то начать подгонять правительство под себя, как со всех сторон раздались испуганные вздохи политических аналитиков: дескать, что же это делается! Путин строит полицейское государство! Допрыгались! Дождались твердой руки!
       Честно говоря, я и сам испугался. Вроде и голосовать собирался за Путина. И поддерживал его, как мог, печатным и электронным словом. И совершенно правильным и логичным считаю перетасовку правительства. Ан ведь сердце не на месте. Что же это теперь будет с нами? Что же с нами будет?
       Если бы, например, к власти пришел ненавистный навсегда Зюганов, я бы, конечно, орал, что электорат козлы. Что мало им было семьдесят лет получать в новогодних заказах гречневую кашу. Что опять выбрали проклятых коммуняк. Однако  я бы не испугался. Ни на секунду не поверил бы, что политика Зюганова в президентском кресле чем-то станет отличаться от политики Ельцина. Потому что хлипковат Зюганов, как ни крути, и будут им управлять серые кардиналы, как управляли Ельциным. А стало быть, ничего не изменится. И живы будем — не помрем.
       И Примаков в роли президента, конечно, разозлил бы меня, но не испугал бы. Евгений Максимович ведь у нас даже разговора в прямом эфире с главным редактором «Итогов» Сергеем Пархоменко и то не выдерживает. Для Евгения Максимовича даже Сергей Доренко — неодолимый враг. Где уж тогда Примакову справиться с дорогами и дураками?
       И Явлинский не испугал бы меня, случись такое чудо и попади он в президенты. Ведь ничего бы не изменилось. И даже Жириновский не испугал бы, а наоборот, стал бы я с любопытством и удовольствием наблюдать, как сегодняшний крикун и краснобай затягивается в подобающий случаю галстук, говорит взвешенные фразы согласно телесуфлеру и совсем уже не собирается омывать сапоги российских солдат в Индийском океане.
       А вот Путин меня пугает. Черт его знает, потому что я верю как-то, глядя в его отведенные по кагэбэшной привычке глаза, что этот человек может и изменить что-то в дремучей моей стране. Мне кажется, что неуклонные его «технические перестановки» — признак хорошего управленца. Что рано или поздно перестановки эти приведут-таки к созданию государства, которого я хотел, но боялся спросить.
       А я ведь, черт подери, всегда хотел честно платить налоги и бояться налоговой полиции. Хотел, будучи остановленным гаишником, не тащить сразу полтинник из бумажника, а вынимать ключи из зажигания и класть руки на руль так, чтобы офицер видел. Хотел расплачиваться кредитной карточкой, а не черным налом. Хотел знать, что нельзя просто передвинуть дачный забор на два метра, захватив ничейную землю без последствий. Хотел, наконец, приходить на выборы и испытывать острое чувство ответственности за тех, кого я сейчас навыбираю. Хотел – и о, ужас! – кажется, могу сейчас получить.
       Путинское президентство, знаете ли, напоминает мне первую любовь. Когда девушку хочешь, добиваешься, настаиваешь, совершаешь подвиги… А когда она вдруг соглашается ехать с тобой вечером в пустующую квартиру приятеля – пугаешься.
       Я не боюсь жить в полицейском государстве. В полицейском государстве я уже жил. И я в нем жить умею. Там надо пить портвейн в подворотнях, работать кочегаром в котельной, травить политические анекдоты на кухне, читать самиздат и готовиться к посадке.
       Я боюсь жить в нормальном государстве. Боюсь жить по закону. Я так никогда не жил, и как только возникает призрак возможности пожить по закону, я пугаюсь.
       Еще больше я пугаюсь того, что Путин, которого я в начале этой колонки назвал государем, окажется просто фуфлом собачьим и, кроме обещаний мочить в сортире тех, кто мочил нас в Москве и мочит теперь в Гудермесе, окажется способным только на заполошные карательные акции, больше похожие на укусы маленькой собачонки.
       Вот этого я боюсь. А к тиранам и полицейским правителям с гэбэшным прошлым мы привыкли. Одного такого я уже пережил. Переживу, если надо будет, и второго.