Цивилизация
Нефтяной конфликт между Москвой и Минском вышел далеко за рамки двусторонних отношений не только потому, что пострадали европейские клиенты российского ТЭКа и репутация России как надежного поставщика. Встает серьезный вопрос о том, кто союзники нашей страны и на чем могут и должны строиться отношения с ними. Ответ сегодня неутешителен: как таковых союзников у России нет. Исправление этой ситуации должно составить главное содержание внешней политики Кремля-2007. Ведь президентство Владимира Путина близится к завершению, и он, как и любой государственный деятель его уровня, озабочен проблемой своего политического наследия.
Согласно опросам общественного мнения, самыми близкими россияне считают Белоруссию и Казахстан. Формально так и есть. Помимо культурной и исторической общности, которая связывает данные государства с Россией, оба входят в экономические и военно-политические организации, созданные под эгидой Москвы. Но на чем базируются отношения?
Что касается Казахстана, то определяющими являются взаимное уважение и лояльная сдержанность.
Но в не столь отдаленной перспективе Астана превратится в серьезного конкурента России, прежде всего в энергетической сфере.
Москва утрачивает влияние на Каспии, который постепенно становится важным ресурсным резервуаром развитых стран. И именно казахстанский потенциал способен превратить каспийский бассейн если не в альтернативу, то в серьезное дополнение к имеющимся центрам добычи углеводородов. У Нурсултана Назарбаева все больше возможностей для геополитического маневрирования, особенно учитывая китайский фактор. Россию это вряд ли порадует.
При несовпадении экономических интересов связующую функцию может, в принципе, исполнять идейная, ценностная близость. С этим пока все в порядке: и Россия, и Казахстан жестко противодействуют попыткам навязать им западные модели, настаивая на собственном «особом пути».
Однако единомыслие «от противного» солидной основой для союза не служит. И ярче всего об этом свидетельствует белорусский пример.
Откровенного шантажа, который позволил себе Минск в отношении Москвы, не допускал никто. Лояльность Белоруссии имела определенную цену, ту, что подсчитал Владимир Путин на совещании с членами правительства. Без многомиллиардных субсидий Александр Лукашенко не видит смысла изображать теплые чувства к союзнику. А ведь идейно-политические системы двух стран сегодня ближе друг к другу, чем когда бы то ни было.
Стоило ли продолжать игру в «дружбу и братство» с Белоруссией за счет российского бюджета? Толку от этого никакого, особенно учитывая обреченность минского режима в исторической перспективе.
Правда, следует сделать важную оговорку: установление союзнических отношений — вещь в принципе скорее затратная, чем прибыльная.
Стремление из всего сию же минуту извлечь максимальную выгоду губительно для установления прочной и долгосрочной системы связей. Что, собственно, и доказывает нынешнее состояние отношений России с внешним миром.
Под воздействием ряда обстоятельств (разочарование в результатах партнерства с США после 11 сентября 2001 года, трения с Европейским союзом, неудачи 2003–2004-го в Грузии, Молдавии и Украине и т. п.) международный курс Москвы предельно коммерциализировался. Извлекать материальные дивиденды везде, где только возможно, использовать любую прореху, чтобы вклиниться и заработать деньги, — вот основной принцип отечественной внешней политики, будь то в Латинской Америке, на Ближнем Востоке или на территории бывшего СССР. На постсоветском пространстве линия еще круче: платой за хорошие отношения с Россией официально объявляется передача тех активов, в которых заинтересован Кремль. Кто больше «сдал», тот и есть более надежный союзник.
В подобном подходе не было бы ничего из ряда вон выходящего (жесткое проведение в жизнь экономических интересов — неотъемлемая составляющая политики любой крупной страны), если бы не удивительно одномерный подход, который демонстрирует Москва. Издержки некоммерческого свойства (например, осложнение отношений с кем-либо из влиятельных сил вследствие сделки с их оппонентами) во внимание, по сути, не принимаются. Последствия предпринимаемых действий, похоже, не просчитываются далее самых ближайших шагов. Мысль о том, что от немедленной выгоды можно отказаться ради получения более серьезной отдачи впоследствии, в голову как будто не приходит.
Смысл союзнических отношений заключается в том, чтобы быть уверенным: когда нужно, на союзника можно положиться. Это не означает, что позиции неизменно совпадают. Отношения между Парижем и Лондоном и особенно между Парижем и Вашингтоном изобилуют разногласиями, однако никто не ставит под сомнение незыблемый характер их союзничества, основанного на общем понимании проблем и большом количестве совпадающих интересов. Устойчивого сочетания этих факторов сегодня нет в отношениях России, пожалуй, ни с одной страной мира. Поэтому, когда «взбрыкнула» Белоруссия, решать эту проблему Москве пришлось одной, западные клиенты только развели руками:
вы всегда требовали оставить в покое «последнего диктатора Европы» — вот теперь с ним и разбирайтесь.
В нынешней коллизии Россию, на первый взгляд, не в чем упрекнуть, а Минск только усугубил свою изоляцию. Но тональность европейских комментариев навевает тоску. Обсуждается не шантаж со стороны Лукашенко, а «конфликт между Россией и Белоруссией», в результате которого потребители в Евросоюзе остались без нефти. И ЕС выразил намерение воздействовать «на обе стороны», дабы принудить их к разрешению спора. Ангела Меркель от имени Европейского союза заявляет о необходимости активизировать усилия по диверсификации и об опасности полагаться на одного поставщика, то есть на Россию.
И это говорит лидер Германии, страны, которую можно назвать если и не полноценным союзником, то уж поистине стратегическим партнером Москвы. Во всяком случае, среди мировых столиц нет другой, которая по своим причинам была бы более заинтересована в углублении интеграции с Россией, чем Берлин. Со времен восточной политики Вилли Брандта в конце 1960-х Германия последовательно отстаивает курс на экономическое взаимодействие с Кремлем. При этом советское руководство даже в самый разгар «холодной войны» никогда не давало поводов усомниться в надежности СССР как поставщика. Руководство новой России, которая провозгласила энергетику своим приоритетом, такие поводы, к несчастью, дает с удивительной регулярностью.
Хотя обстоятельства сегодня и год назад на российско-украинском газовом фронте кардинально отличаются, в глазах клиентов России они выстраиваются в единую линию:
с Москвой и вообще с восточным направлением импорта энергоносителей вечно что-то не так.
Предвидели ли наши стратеги такое развитие событий? Просчитывали ли предполагаемые ответные действия Минска? Если да, то правильно ли они оценили масштаб рисков и возможных издержек?
Для налаживания по-настоящему тесных отношений с кем бы то ни было любая страна должна чувствовать себя уверенно. За последние пару лет Россия прошла период самоутверждения, заставив относиться к себе всерьез.
Теперь пришла пора доказать, что Москва не только способна давить на соседей и партнеров в собственных интересах, но и владеет более тонким международным инструментарием, необходимым для выстраивания системы союзнических отношений.
В оставшееся ему время у президента Путина нет более важной внешнеполитической задачи. Тем более что конфликт между Москвой и Минском, ударивший по Берлину, на особые отношения с которым Россия делала большую ставку, наглядно продемонстрировала пределы политики, построенной исключительно на коммерческом интересе.
