Цивилизация
Два десятилетия назад завершилась операция «Тайфун» — последний привет Советского Союза моджахедам перед выводом войск из Афганистана. За год до этого Михаил Горбачев заявил о намерении закончить афганскую войну. По сегодняшним данным самого экс-президента СССР, в десятилетней войне погибли 14 тысяч военных, были ранены более 40 тысяч человек, а всего через Афганистан прошло больше миллиона советских солдат.
«Афганский синдром» стал отечественным аналогом «вьетнамского». Сейчас, кажется, схожие ощущения предстоит пережить тем, кто отправится укреплять ограниченный контингент американских войск по поручению нового президента Барака Обамы, который намерен покончить с талибаном (организация запрещена в России), доведя число военнослужащих в Афганистане до 30 тысяч человек.
Советский урок забыт — каждое новое поколение учится исключительно на собственных ошибках.
…А тогда у перевала Саланг, название которого знал любой школьник, прошедший через испытание политинформацией, советский контингент прикрыл свой отход масштабными бомбовыми ударами авиации примерно с таким же результатом, с каким Израиль уничтожал террористическую инфраструктуру в секторе Газа: рубили лес — и летели щепки. Утверждается, что за три дня операции погибло 1200 афганцев.
Но удивительно другое: две с половиной недели спустя вывод войск все-таки завершился. Хотя этого могло и не произойти. Сейчас, когда увидели свет записи заседаний Политбюро, сделанные партийными интеллектуалами той поры, полностью опубликованы дневники помощника Горбачева Анатолия Черняева, стало известно, с каким трудом генсеку удалось протолкнуть это решение, положившее предел бессмысленным человеческим жертвам и безостановочной трате денег ради эфемерных геополитических целей.
24 января 1989 года, на второй день операции «Тайфун», свой тайфун в стакане цековской воды устроил министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе: «Наш уход будет расценен как крупное политическое и военное поражение».
Его поддерживает председатель КГБ Владимир Крючков, которому спустя два с половиной года предстоит возглавить путч. Резко возражает Александр Яковлев: «Я за то, чтобы наших там не было! Мы обещали своему народу, что похоронок больше не будет!». К его мнению присоединяются Николай Рыжков и Горбачев, но с оговоркой, которая уже ничего не решает: «Все сделать, чтоб Наджиб (Наджибулла, взывавший за помощью к Шеварднадзе и Крючкову — А. К.) продержался, сколько сможет».
Даже после вывода войск Наджибулла апеллировал к СССР — в марте он просил о бомбово-штурмовых ударах советской авиации. 10 марта на Политбюро повторяется все тот же спор. Горбачев взрывается: «Пока я генсек, не допущу попрания слова, которое мы дали перед всем миром. Мы что, не знали, на что идем, когда решали выводить войска? Мы что, были уверены, что Наджибулла удержится?».
Авантюра, с которой можно было отсчитывать начало конца Советского Союза — конца экономического, морального, ментального, биологического, — завершилась. Горбачев сегодня не самый популярный политик. А между тем это его решение было свидетельством масштаба фигуры.
Представим себе на минуту, что тогда, два десятилетия назад, у руля государства находилось нынешнее «политбюро». Кто смог бы преодолеть химеру «геополитических», «национальных» интересов? Кто решился бы отказаться от «зоны влияния»?
Кто привел бы простой и убийственный аргумент Александра Яковлева: «Ради чего?!» Так и продолжали бы ходить десятилетним маршем до Кабула, который совсем не похож на победоносный марш-бросок в сторону Тбилиси, стоивший России остатков позитивного имиджа.
Кстати, в записях Черняева, относящихся к лету 1980 года, есть поразительный фрагмент, свидетельствующий о том, что незначительная часть войск была выведена уже тогда — после того как Георгий Арбатов прорвался к Андропову и Брежневу, пылко доказывая, что надо уходить из Афганистана. Какой из сегодняшних представителей «элиты» решился бы на такой смертельный для карьеры шаг? И стали бы его всерьез (!) слушать первые лица, не говоря уже о председателе КГБ-ФСБ?
И вот еще одно принципиальное отличие, выраженное во фразе Горбачева, которая выдавала в нем историческую фигуру: «Не допущу попрания слова». Это то самое «новое мышление», которое теперь забыто за давностью лет. И частью которого была забота о внешнем образе страны, в том числе замешанное на таком не свойственном сегодняшней российской дипломатии понятии, как честь.
«What if?» — «Что если?» — задавался таким вопросом один историк, написавший книгу о сослагательном наклонении, которого не знает история. Что если 20 лет назад качество высшей государственной элиты было другим и она была бы не способна преодолеть советские комплексы? Ведь и в самом деле в рамках геополитического мышления уход из Афганистана — катастрофа. Ведь
геополитическое мышление, основанное на представлениях о зонах влияния и территориальном могуществе, унаследованном от имперской ментальности XIX века, не принимает во внимание такие мелочи, как человеческие жертвы. Они мусор истории, его пушечное мясо, солдаты империи…
Странно, что в сегодняшнее государственное мышление возвращаются представления и категории догорбачевской эры. Безнадежно устаревшие, как техника 40-й армии, последней покидавшей скучные ландшафты Афганистана …
