Крымская лихорадка

Помириться с народом, который, вообще-то, мириться не собирается и считает каждую небольшую уступку со стороны исторического противника не проявлением взаимного согласия, а просто очередным шагом к далекой и ясной всенародной цели, – невозможно, по-моему.

Но на Северном Кавказе ситуация даже еще хуже: взаимная ненависть и недоверие достигли такой уже высоты и совершенства, что складывается ощущение, будто ни та ни другая сторона не понимают, чего же они, в конце концов, добиваются. Центральная власть вроде бы говорит и даже двигается в понятном направлении – мирной жизни; но местным жителям удобней считать, что в действительности федеральные чиновники и военные хотят продолжать войну, чтобы на ней наживаться, тем более что довольно часто повседневная работа северокавказских правоохранительных органов и политиков подтверждает это в целом несправедливое мнение.

А сепаратистские вожди – тоже вполне внятно – продолжают убеждать все живое, будто им как воздух требуется независимость, хотя совершенно ясно, что никакой независимости им не видать и, даже если бы она вдруг по мановению чьей-нибудь волшебной руки и появилась, эти якобы суровые и не знающие никакой пощады к людям дикие лесные жители, а на самом деле обычные малообразованные молодые люди не знали бы, что с нею делать, с этой независимостью. Вдобавок еще все время носятся слухи, будто российские спецслужбы гораздо тесней связаны с частью лесовиков, чем это может показаться из официальных заявлений. В любом случае, игра в прятки не на жизнь, а на смерть не учит управлять государством.

В общем, есть ощущение, что момент для согласия, для взаимодействия сторон и даже просто для одинакового взгляда на хотя бы маленький участок кавказской действительности – упущен. Необходимы, как всегда говорят в таких случаях, принципиально новые идеи, что-нибудь совершенно неожиданное, даже поразительное, чтобы добиться хотя бы внимания к словам друг друга. Пока что ничего похожего не существует, а сталинские методы борьбы за национальное согласие – по-настоящему поразительные – все-таки уже навсегда невозможны.

Между прочим, одновременно с чеченцами и ингушами товарищ Сталин выгнал с насиженных мест еще несколько наций. Одна из них – крымские татары, немало поскитавшиеся за отчетный исторический период по бывшей великой стране. Теперь вроде бы они возвращаются на прежние родные места, в автономный Крым, вызывая бурю возмущения среди считающих себя местными русскоговорящих. Эти русские уже теперь, конечно, местные – косточки их предков тут, на крымских кладбищах; собственность какая-никакая, привычные занятия. Украина даже не очень-то лезет к ним: предвыборные плакаты исполнены исключительно на русском языке, а попытка каких-то патриотических киевлян купить чебуреки по-украински вызывала в очереди гомерический хохот и взрыв языкового остроумия. И в добавление ко всему этому татарские продавцы обратились к ним по-татарски, чем окончательно смутили представителей титульной нации.

Пришлось им перейти на ломаный русский, у себя-то в стране!

Но это замечание – в сторону. Из нескольких разговоров с крымскими татарами, спокойно готовящимися осесть на земле, которую им потихоньку выделяют, я выяснил вот что: они совершенно уверены, что их судьба решается ни в каком не в Киеве, а в Москве. Они считают себя предметом межгосударственного политического торга и с важностью играют эту роль.

Проще говоря, свалят на Москву, если в Крыму вдруг полыхнет, – а предпосылки к этому вполне себе есть: казаки собираются с шашками в руках защищать от татар «исконные земли»; повсеместно собираются сходы о недопустимости вообще выделения татарам земли, поскольку земли, которые интересуют татар, почти всегда заповедные (в Крыму вообще, по-моему, все земли заповедные); потихоньку воспитывается еще и такое мнение, что эти самые татары поддерживаются деньгами и идеологически из-за рубежа – из Турции, например. Знакомая конструкция.

Конечно, крымские татары – народ невоинственный, любящий землю. Но обстоятельства всякого мужчину, а в особенности главу большого семейства, могут ожесточить. Обидно, что это в Крыму как-то мало принимается в расчет.

Есть такая болезнь, называется крымская лихорадка. Относится она к числу геморрагических – то есть у заразившегося через некоторое время начинает выступать под кожу кровь. Сепаратистские настроения похожи на вирус этой лихорадки: стоит им распространиться – и выступает кровь.