Цивилизация
Семья и Дети
«Фальстаф», Мариинский театр, 2006
Сцена из оперы Джузеппе Верди «Фальстаф» в постановке режиссера Кирилла Серебренникова в Мариинском театре, 2006 год
Сергей Компанийченко/РИА «Новости»Это был дебют Серебренникова в опере. И сразу — сверхточное попадание, как в жанр, так и в настроение публики.
Режиссер признался, что попробовать свои силы в опере его вдохновил Валерий Гергиев,
— собственно, во время премьеры именно он встал за дирижерский пульт. Герои Шекспира и либреттиста Арриго Бойто, который работал над классической оперой Джузеппе Верди, с легкой руки Серебренникова оказываются в XX веке — режиссер просто не может не говорить о современности. Впрочем, анекдот, в который обращается действие, пришелся бы Шекспиру по вкусу:
так, Фальстаф в исполнении Виктора Черноморцева на сцене сидит обнаженный по пояс в облаке пены, а затем делает «ласточку».
Другой герой поет, когда его вниз головой волокут по сцене за ноги. Здесь же — богач Форд едет по сцене в черном кабриолете марки Ford, а его дочь проводит время в салоне красоты. Зрители отреагировали именно так, как хотел Серебренников — со смехом. Словно вспоминая, что «Фальстаф» — все-таки грустная история, режиссер заканчивает свою оперу словами: «Все мы смеемся, но хорошо смеется тот, кто смеется последним».
«Золотой петушок», Большой театр, 2011
Сцена из оперы Николая Римского-Корсакова «Золотой петушок» в постановке Кирилла Серебренникова на сцене Большого театра, 2011 год
Александр Вильф/РИА «Новости»Безобидный — а может, для кого-то и очень даже обидный — политический китч Серебренникова, призванный высмеять власть, не только современную, любую. Классическая опера Римского-Корсакова в руках Серебренникова потеряла свою монументальность, а детская сказка Пушкина получила маркировку 18+. Опера ставилась на Новой сцене Большого театра: все пространство действия было занято грандиозными декорациями, дополненными люстрами, как в Московском метрополитене;
повсюду, даже на крышках ноутбуков, — двуглавый орел, превратившийся в двуглавого золотого петушка.
На сцене — карикатурные политические лидеры, выбранные с самых разных страниц российской истории, скачут вперемешку с казаками. И когда на сцене появляется вполне реальная баллистическая ракета класса «земля — земля», в зале смеются даже самые насупленные зрители. Однако Серебренников поставил оперу вовсе не для того, чтобы посмеяться, да и смеялся он не только над политиками. По мнению режиссера, Римский-Корсаков, прежде всего, концептуалист, а значит — ему нужна программа, история. «Золотой петушок» получился не насмешкой над российским прошлым и настоящим, а умным разговором о том, что же такое власть и какие метаморфозы происходят с человеком, в чьих руках она оказывается.
«Охота на Снарка», проект «Платформа», 2012
Группа путешественников — дамы в платьях, господа в black tie, бобер на каблуках и моряк — в течение часа поют а капелла в разных стилях: от джаза до рока и рэпа. Они ищут мифическое существо, Снарка, и даже думают, что он мог спрятаться где-то в зрительском зале: герои оперы обращаются к собравшимся, спрашивая, не завалялось ли у них немного Снарка. Так Кирилл Серебренников увидел одноименную поэму Льюиса Кэрролла, написанную в 1876 году. Кэрролл со своей «Охотой на Снарка» дал разгон зарождающейся литературе абсурда,
а Серебренников сделал из этого авантюрную, смешную и одновременно страшную — некоторые зрители плакали — постмодернистскую оперу.
Это сказка про команду людей, все имена которых начинаются на букву Б, решившихся найти Снарка, — обобщенное воплощение добра. Задача у героев Льюиса была не из легких, но то, что сделал Серебренников, оказалось еще сложнее: «Мы это делали как детский музыкальный спектакль. Но что-то мне подсказывает, что он не детский, то ли это театр детской жестокости или детской скорби. Что это такое, мы не знаем», — рассказывал режиссер после премьеры. Музыку к опере написал Юрий Лобиков, а роли сыграли участники «Седьмой студии».
«Саломея», Оперный театр Штутгарта, 2015
В 1905 году музыкальная драма Рихарда Штрауса «Саломея» по Оскару Уайльду стала скандалом десятилетия — по отзывам критиков, одноименная опера Серебренникова наделала разве что немногим меньше шума. Режиссер перенес действие библейской истории в театр военных действий «Исламского государства (организация запрещена в России)» (запрещенная в России организация). Оперу поставили в конце ноября 2015 года — зрители, еще не оправившиеся от парижских терактов, устроили Серебренникову овацию: он попал в самую точку их эмоций.
Его «Саломея» поднимает вопрос кризиса в западном обществе, вызванного самым беспомощным из человеческих чувств — страхом.
Во дворец Ирода Серебренников помещает видеоинсталляцию со сценами насилия, подобными тем, что выкладывает в интернет ИГ. Он меняет и образ главной героини: его Саломея — не символ превосходства женщины над мужчиной, а маленькая девочка, окруженная насилием, которая ищет любви — и не находя ее, становится насилием сама.
«Чаадский», Театр «Геликон-опера», 2017
Чем станет опера «Чаадский», премьерные показы которой пройдут с 1 по 4 июня, пока не знает никто: критику на репетиции не пускали, а из комедии Грибоедова «Горе от ума» можно сделать как острую политическую сатиру, так и философскую трагедию.
Происхождение фамилии заглавного героя проследить несложно: Чаадский — Чацкий — Чаадаев. Серебренников явно хочет вытащить на сцену прототипа литературного бунтаря, чью фамилию Грибоедов зашифровал в имени своего героя. Создатели использовали не только сходство Чацкого и Чаадаева:
в оперу сумели проникнуть строчки из «Записок сумасшедшего» Гоголя и персидские стихи, а композитор и автор либретто Александр Маноцков утверждает, что большое значение при создании оперы для него имел роман «Смерть Вазир-Мухтара».
С уверенностью можно сказать одно: Чацкий на сцене сойдет с ума, но не в домыслах света, а по-настоящему, как сходят с ума люди, на которых давит дух их времени.
