Цивилизация
В 2000 году Юрая Якубиско признали лучшим словацким режиссером XX века. При встрече, однако, он меньше всего оказался похож на почивающего на лаврах классика и, не дожидаясь вопросов, стал горячо рассказывать о фильме «Батори» (байопике легендарной венгерской графини Эржебет Батори, якобы купавшейся в крови 650 девственниц), показ которого состоялся в рамках ММКФ.
— Этот фильм – попытка сделать самый дорогой фильм в истории Восточной Европы. На съемки только от Словакии ушло примерно 10–12 млн евро. В рамках государственной программы у нас невозможно снимать такое кино. Бюджет в 60–80 млн крон, то есть примерно 2 млн евро, еще можно вернуть. Более дорогие проекты уже окупить невозможно. Этот фильм побил все рекорды в Чехии и Словакии – его посмотрели полтора миллиона зрителей, но это все равно слишком мало, чтобы окупить расходы. Поэтому нам пришлось продавать этот фильм в Европе, чтобы иностранные зрители могли вернуть нам часть денег. Фильм такой дорогой, потому что он вынужден конкурировать с американскими фильмами.
— Поэтому он снят на английском?
— Не только поэтому. Мы снимали фильм совместно с англичанами, а они не знают, что такое дубляж. У них даже фактически нет актеров, которые этим занимаются. В то же время почти все европейские киностудии хорошо умеют дублировать англоязычное кино, но, если мы пошлем туда чешский или словацкий фильм, возникнут проблемы. Есть и еще одна важная причина. «Батори» — это такая визитная карточка нашей страны. Мы сейчас существуем в Евросоюзе вместе со странами, которые не знают о нас ничего. Они думают, что вся наша культура началась с бархатной революции в 1989 году, а до этого мы, как обезьяны, на дереве сидели.
— Это, кстати, очень интересно. Вы говорите, что история графини Батори – это история вашей страны, но ведь она была венгеркой…
— Это не венгерская история, нет. Это фильм об Австро-Венгрии, часть нашей истории. Это была огромная империя, которая похожа на нынешний Евросоюз. Она простиралась от Балтики до Адриатики. Здесь жило тринадцать национальностей, они говорили на тринадцати языках. Очень похоже на Евросоюз, с той лишь разницей, что общим языком был не английский, а латынь. То есть я хочу сказать, что такое объединение народов уже было в истории. Кроме того, мне важно сказать, какую большую роль сыграли мы в истории. Не только словаки, но и прочие народы, жившие на этой территории, – поляки, чехи, венгры, румыны, сербы. Когда на эту территорию пришли турки, то именно мы их остановили. Если бы этого не произошло, то они бы перешли через Карпаты и уничтожили всю европейскую цивилизацию.
— Но если вы хотели снять фильм о том, как было остановлено турецкое вторжение, то можно было ограничиться военной драмой. Зачем вам понадобилась сама фигура Эржебет Батори?
— Она всемирно известный персонаж. Благодаря ее фигуре мне удалось вывести в фильме и ее современников – Караваджо, Монтеверди, дать более полную картину времени.
— Почему вы решили оправдать ее? Кто помогал вам в исторической реконструкции ее биографии?
— Если бы я хотел снять фильм ужасов о какой-то графине, которая убивает в погребе своих служанок, это было бы гораздо дешевле и проще. Это красивая легенда, но она не правдива. Она возникла, когда католики пытались подавить протестантов, и вот один католический монах написал, что была такая графиня, которая купалась в крови своих служанок, чтобы сохранить молодость. Попробуйте искупаться в крови (смеется). Ничего не получится, потому что она сворачивается. Однажды я пытался искупаться в молоке, и у меня не получилось, потому что оно страшно воняло (смеется). Кроме того, вот эта цифра – 650 девственниц – невозможна сама по себе. В Словакии сейчас шесть миллионов населения и 650 девственниц мы не найдем (смеется).
Это такая красивая легенда. Она поэтому и попала в Книгу рекордов Гиннесса, но никаких доказательств нет. Когда я готовился к съемкам, я пытался найти какие-то вещи, которыми она пользовалась. Мне не удалось. Говорили, что она похоронена в костеле в городе Чахтицы, под алтарем, но когда его вскрыли… Одни говорили, что там вообще ничего не было, другие – что там стоял пустой гроб.
В Книге Гиннесса написано, что ее судили, но никакого официального суда не было. Ее сосед, граф Турзо, был представителем короля и пытался завладеть ее имуществом. Он очень долго готовил этот процесс: множество свидетельств ведовства Батори подписаны тремя крестиками – это были неграмотные люди. Среди дворян ему поддержки найти не удалось, однако он все равно провел некий незаконный суд и заточил Батори в замок, прибрав к рукам ее земли. Мне было важно через призму ее жизни поднять еще и современные общечеловеческие вопросы – как власть используется людьми для собственного обогащения. Это есть и в наше время, и неизвестно, сколько еще эти механизмы будут существовать.
— Вы так активно говорите слово «легенда», рассказываете о том, как мало доказательств существования Батори. У вас не возникало мысли, что ее вообще не было?
— Нет, она точно была. Сохранилось несколько письменных источников. Есть письма, есть информация, что она заказывала себе платья в Венеции. В подготовке картины мне помогали трое историков – двое венгерских и одним словацкий. Кроме того, мне помогала одна судья, которая, изучив документы по процессу над Батори, заключила, что та была невиновна.
— А откуда в этой истории взялся Караваджо? Согласно его биографии, он никогда не покидал Италии.
— Нет, неправда! Там у меня по датам все можно просмотреть. После убийства своего друга он вынужден был бежать. Известно, что он бежал в сторону Вены, но, где он пропадал следующие два года, неизвестно. И я придумал такой сюжет, что он попал в плен к туркам, а потом оказался в замке Батори. Во-первых, это придавала ее истории достоверности и объясняла зрителю, в какую эпоху происходит действие. Мне были интересны отношения художника и женщины, которую всю жизнь окружали одни воины. Кстати, картины, которые в фильме рисует Караваджо, рисовал, конечно, я. Так что я сам Караваджо (смеется).
— Расскажите, как принимали фильм в Словакии. Ведь ваши соотечественники обычно с неохотой вспоминают венгерский период…
— Я, честно говоря, сам беспокоился. Но я ведь говорю о той, исторической Венгрии, так что фильм приняли совершенно великолепно. Было, конечно, несколько националистически настроенных отзывов, исходивших от старшего поколения. Меня обвиняли в том, что я из венгерской графини сделал такую героиню. Кроме того, я усложнил жизнь сегодняшних учителей истории, которые будут рассказывать о Батори (смеется). Но фильм поставил абсолютный рекорд по посещаемости в Словакии, даже обогнал «Титаник».
Я, кстати, придумал такую интересную рекламную кампанию для фильма. По улицам ходили две группы девушек в белых майках. Одни говорили, что ее надо вычеркнуть из Книги рекордов Гиннесса, и представляли аргументы в пользу ее невиновности. А другие говорили: «Не верьте им! Она была самой жестокой убийцей в истории! Она переплюнула и Гитлера, и Сталина!» Я хотел возбудить интерес к нашей истории у молодого поколения. И мне удалось! Причем на самом деле наш фильм гораздо подробнее, чем киноверсия. Мы были поставлены в рамки киноформата, максимальная продолжительность должна была составить 2 часа 20 минут. Вместе со всеми титрами продолжительность «Батори» — 2 часа 14 минут. Но сейчас мы готовим телеверсию, которая будет гораздо длиннее – четыре с половиной часа.
— Вы много говорите о том, что снимать фильм в нынешних условиях было сложно. А как вы вообще оцениваете современное восточноевропейское кино? Что там происходит? Почему раньше по всему миру были известны имена Анджея Вайды и Милоша Формана, а сегодня мы не слышим ни о ком, кто мог бы придти им на смену?
— Я состою Европейской киноакадемии. Каждый год я отсматриваю 50 фильмов, которые отбирает некое анонимное жюри. Я несколько раз безуспешно пытался узнать, кто входит в это жюри, потому что оно отбирает лучшие, по их мнению, фильмы в Европе. Если бы я поверил, что это лучшие из европейских фильмов, если бы не ездил на кинофестивали, то я бы поверил, что европейское кино умерло. Абсолютно точно, что это не самые лучшие фильмы. Это жюри очень интересно действует. Каждый год они выбирают 10–14 французских фильмов, даже фильмы про Астерикса нам показывали (смеется), по столько же немецких и испанских. Вероятно, в этом жюри как раз представители вот этих стран. Иногда появляются русские фильмы, каждые четыре года – чешские, но это, скорее, такие формальные изменения в общем курсе.
Вроде того, что вот еще и там какие-то фильмы снимают, все-таки академия международная. Конечно, надо признать, для того чтобы снимать хорошее кино, у нас пока недостаточно средств: чтобы снять фильм, режиссеры иногда вынуждены закладывать все свое имущество.
— А эти фильмы есть? Где они?
— Это очень интересный вопрос (смеется). Я не знаю, где эти фильмы, как не знаю, где русские, венгерские, польские… Они идут в ограниченном внутреннем прокате, но у продюсеров нет средств, чтобы обеспечить дистрибуцию. Гораздо выгоднее показывать в кинотеатрах американские картины, потому что им обеспечена касса. Конечно, там должны идти и какие-то словацкие фильмы, но их показывают только в маленьких кинотеатрах, в которых даже нету хорошей аппаратуры. Чтобы зарабатывать деньги на кино, мы вынуждены снимать такие большие фильмы, как «Батори», чтобы продавать их в Европу.
— И последний вопрос. Фильм про Эржебет Батори, которую считают Дракулой в юбке, состоялся. Нет ли у вас планов снять большое историческое кино про самого графа Дракулу, Влада Цепеша, как реальное историческое лицо?
— У меня сейчас другая идея, по-моему, это гораздо интереснее байопика про Дракулу. К сожалению, у меня сейчас нет с собой материалов, я бы вам показал. На Западе сейчас почти ничего не знают о славянах, о нашей истории. Они воспринимают нас по отдельности – сербы, поляки, словаки, русские. Мне хочется сделать большую эпопею о славянах. В конце IX века, во времена князя Святополка, славяне были настолько сильны, что фактически занимали треть Европы. Я бы хотел немножко обидеть их историю и немного возвысить нашу (смеется).
Нострадамус когда-то предсказал, что придет время для славян, потому что это народ, у которого есть фантазия и душа. Эта эпопея, которую я готовлю, будет еще дороже, еще лучше. Мне бы очень хотелось включить туда и русскую историю. Я бы хотел, чтобы в производстве участвовали и другие славянские страны, чтобы это было общее производство. Я, маленький словацкий мальчик, очень хотел бы иметь за своей спиной сильного русского брата (смеется). Хочется, чтобы славяне заняли свое место в Европе.
