Цивилизация
Итак, в Москве опять открывается книжная выставка. Ну и что? — Вот в таком приблизительно духе про нее и пишут.
Но ведь были же времена! Я про глубокую советскую власть. Были километровые очереди, были жесткие ментовские кордоны, были счастливые лица людей, которые уже простояли часа по три и были близки к входу... Вдоль очереди ходил некий странный человек и предлагал на продажу такой удивительный предмет как западногерманский паспорт. Его то и дело подзывали и заглядывали с надеждой: а вдруг похож, вдруг одно лицо? И я заглянул... Мне уж мнилось, как я перехожу checkhoint Charlie и оказываюсь в Западном Берлине... А там свобода и все прочее, чего так не хватало, как витаминов в цингу. Оглядываясь, уже мудро, назад, я понимаю, что хотелось не столько жвачки и джинсов и не столько даже самой свободы, о которой из нас никто не имел тогда никакого понятия (лозунг «ненавижу коммунистов» все же вяловат), а хотелось, как я теперь запоздало осознаю, приключений с интеллектуальным уклоном.
Их и давала тогда книжная ярмарка, на которую я, передумав уходить за кордон по купленному у щипача бундеспаспорту с помощью моего ломаного немецкого, и пошел.
Какие же счастливые лица были у людей, которым удалось протыриться на выставку. Мы ходили притихшие от счастья по книжным рядам и спрашивали друг друг друга: веришь ли ты своим глазам? — да это же сам Бергсон! а вот, глянь, сам Киркегор!
А это... Не может быть — сам Ницше! Там не было прямой антисовы на русском, само собой, никакого Солжа. А были разве что западные философы, которых не жаловали марксисты, и это была страшная дуля в кармане! Еще «страшней» она была оттого, что вся эта заумь была на языках оригиналов. Ну сколько было в Москве таких пассажиров, которые бегло читали философские книжки не по-русски? Страшно далеки они от народа. Ну и что? Народу было валом! Книжки разметались, как веником. Если кто думает, что книги тогда и такие продавали, то он ошибается. Литературу эту разворовывали как бы — девки-стендистки специально отворачивались, когда кто-нибудь из книголюбов начинал оглядываться по сторонам бегающими глазками засовывая бессмертное произведение себе в широкие советские штаны. Иные даже давали совет, что лучше украсть в первую очередь.
Вот на кой ляд воровали? Ну, во-первых, это прекрасно продавалось. И подарок это был роскошный по тем временам, когда одноразовая зажигалка была ценностью — ей в дно вклеивали клапан для перезарядки, если кто помнит, — переоценку ценностей тех на сегодняшний курс удовольствий удобно производить где-нибудь в Африке с ее нищетой и с высокой ценностью даже и картонной коробки, не говоря уж про шариковую ручку.
Кстати, книжка, которая мне досталась, была Umwertung aller Werte — Переоценка, то есть, всех ценностей, — и на обложке был портрет Максима Горького, который совершенно не случайно косил под великого немца Ницше, но целенаправленно под него косил и даже причесочку у того содрал, как стиляги позже стриглись под Пресли, — если вы помните, в свой доницшеанский период Горький носил длинные волосы.
Так я даже пытался вчитываться в ту книжку! Сегодня это положительно невозможно себе представить, но тогда к таким вещам относились серьезно даже чекисты! Сколько, помню, они у меня выпили крови, изымая невиннейших Шестова и Бердяева, а я при этом счастливо улыбался оттого, что перед их приездом успел утопить в дачном сортире «Архипелаг ГУЛАГ», за что приношу Александру Исаичу свои извинения. Ну а что я мог сделать? Чекисты виноваты! (Хорошо у нас новый президент будет штатский, вроде).
В общем, московская ярмарка была мощным праздником.
Лет через 25 после нее меня нашел старый потерявшийся, как подсел, товарищ из тех, с кем мы тогда восторгались культурными ценностями.
«А помнишь» и прочее в таком духе — но братания не получилось, все прошло, как с белых яблонь дым. Тот томик Ницше все еще стоит на какой-то из моих книжных полок, я, взяв его в руки, вздыхаю по тем временам, когда нас одолевали прекрасные иллюзии.
И вот еще я вспомнил про того похитителя книг. Он когда-то расстался с любимой девушкой после того, как уходя однажды после романтической встречи, похитил у нее Библию, по любому ценную вещь, откуда ни глянь, — и книга вечная, и стоила аж 100 рублей.
Вот как! А девушки что? Они и сейчас, и тогда одинаковы...
