Цивилизация
Нынешняя «большая восьмерка» для Москвы юбилейная: российский президент в десятый раз примет участие в саммите в качестве лидера государства — полноправного члена клуба. Первая встреча в формате «восьми» (а не «семь плюс один», как ранее) прошла в мае 1998 года в британском Бирмингеме. Тогда Борис Ельцин убеждал коллег в том, что Россия вступила в эпоху экономической стабильности. До дефолта оставалось три месяца.
Круглую годовщину Россия отмечает выдающимся вкладом в повестку дня. Впервые в рамках организации говорят о возможности даже не холодной, а просто-таки ядерной войны, о чем в своих интервью перед поездкой в Германию предупредил президент Владимир Путин. Никогда прежде тема стратегической стабильность здесь не обсуждалась, впрочем, наверное, и теперь не будет. Встречаясь с Путиным перед началом общего сбора, Ангела Меркель попросила его не крушить подготовленную повестку дня, а вопросы ПРО обсудить с американским коллегой в двустороннем формате. Уж очень непривычна эта тематика для форума, созданного более тридцати лет назад для обсуждения глобальной финансово-экономической устойчивости. Правда, на фоне ненавязчивого помахивания ракетами конструктивно обсуждать изменение климата и бедность в Африке несколько сложно.
Присутствие России в «большой восьмерке» изначально вызывало споры. Критериев членства не существовало, но неформально клуб всегда был объединением стран — лидеров в области экономики и демократии. В первые годы Россия не соответствовала требуемым экономическим показателям.
А когда подтянулась экономика, появились серьезные сомнения относительно того, насколько Москва выполняет политические условия.
Но, став однажды участником, Россия едва ли когда-нибудь утратит этот статус. В «большой восьмерке» нет формальной процедуры вступления, но тем более отсутствует механизм исключения. Дискуссии о демократии, как правило, идут до и после саммитов. На самих мероприятиях не принято обсуждать ситуацию внутри государств-участников, собираются они не для того, чтобы критиковать друг друга, а чтобы обозначить свое глобальное лидерство. Тем более, что оно все чаще ставится под сомнение. Появились новые центры бурного роста и влияния, а способность традиционных великих держав решать мировые проблемы вызывает все меньше доверия в других частях планеты.
Как бы то ни было, саммит в Хайлигендамме дает повод подвести итоги десятилетнего пребывания России в самом престижном международном клубе. Что членство Москвы дало «большой восьмерке»?
Пожалуй, главное, что приобрели европейские державы, США, Канада и Япония, пригласив Россию, это расширение легитимности организации.
Понятно это стало не сразу, а как раз в последние годы, когда Москва отошла от исключительно прозападной ориентации и пытается «играть» не только с развитым, но и с развивающимся миром.
Неожиданно оказалось, что членство России, «сомнительной» с точки зрения политической системы и взглядов на мир, позволяет дистанцироваться от статуса «клуба богатых колонизаторов», как «восьмерку» воспринимает «третий мир». В международном сообществе, которое все больше раскалывается по линии север — юг, членство России, психологически мечущейся между Западом и незападом, — единственный шанс «восьмерки» на относительную диверсификацию.
Ни Китай, ни Индия, восходящие звезды мироустройства XXI века, вступать в клуб не стремятся и в подобном подтверждении своего статуса не нуждаются.
Что приобрела Россия? Очевидно, что стремление к членству изначально было обусловлено соображениями престижа. После распада СССР Москва остро нуждалась в подтверждении статуса великой державы.
Однако, помимо этого, «большая восьмерка» очень важна для политического развития сегодняшней, уже поверившей в свою силу России еще по одной причине. Это единственный формат, в рамках которого Москве приходится задумываться о проблемах глобального развития, не касающихся ее непосредственно.
Внешняя политика современной России предельно прагматична, она сконцентрирована на интересах в узком, часто исключительно меркантильном понимании. Будучи одной из богатейших стран мира, Россия одновременно еще не преодолела комплекс «бедного родственника», приобретенный в 1990-е годы. Тем более, что богаты мы по размеру ВВП, но никак не по доходу на душу населения. Иными словами, она не считает, что чьи-то проблемы должны ее волновать, — мол, самим бы разобраться. Есть и другое чувство: вся эта гуманитарная «шелуха» не более чем прикрытие чьих-то реальных интересов, ничто в мире не делается просто так…
Те глобальные вопросы, в обсуждении которых активно участвует Москва, — энергетическая безопасность, ядерное нераспространение, военно-стратегическая стабильность или территориальная целостность государств — прямо затрагивают конкретные российские интересы. В остальных случаях Россия не считает необходимым вовлекаться в урегулирование вопросов мирового значения. Между тем, статус современной великой державы предполагает не только широкие возможности по отстаиванию своих интересов.
Он предусматривает ответственность за поддержание общей мировой устойчивости и способность иногда ограничить собственный эгоизм.
Москва еще только учится сочетать национальные интересы с глобальной ответственностью, и для этого повестка дня «восьмерки» очень полезна. Отвергая же те или иные решения, одобряемые Западом, следует предлагать не просто бесконечное продолжение переговоров, как происходит сейчас в случае Косова, а собственные модели.
Прошлогодний саммит был триумфом Владимира Путина, вершиной его внешнеполитической деятельности. Но Санкт-Петербург-2006 стал тем апогеем, после которого траектория отношений России с наиболее влиятельными странами мира резко пошла на спад, причем Москва как будто бы это активно подхлестывает.
Возможно, в преддверии ухода президент Путин решил сыграть ва-банк.
На протяжении восьми лет президентства он разными способами, но безуспешно добивался прорыва в отношениях с Западом. Теперь Москва взвинчивает ставки, чтобы затем одним ударом заключить «большую сделку», заставить разговаривать с Россией на равных. Это и будет главным наследием второго российского президента.
А может быть, и наоборот. Путин просто очень устал, раздражен и разочарован. Ему надоело обсуждать одни и те же темы, отвечать на бесконечно повторяющиеся вопросы.
Российская же элита, ощущая глубокую неуверенность в связи с предстоящей сменой власти, пошла вразнос.
Разные лидеры и группы по-всякому решают свои задачи, совершенно не обращая внимания на то, как это отзовется на отношениях с внешним миром. Отчасти, возможно, руководствуясь принципом «чем хуже — тем лучше». Во время «восьмерки» мы не узнаем, какая из версий справедлива. Но до наступления ясности осталось недолго.
