Цивилизация
Юрий Михайлович Лужков, мэр московский, как известно, человек политически изящный, притом хозяйственный. Он также известен тем, что может легко и грациозно, на каковую грациозность может быть способно разве что только известное крупное млекопитающее в посудной лавке, способен выйти из любой затруднительной ситуации. Тем более из такой, в какую себя сам же и загнал. На сей раз, танцуючи, Юрию Михайловичу придется выскабливать себя из той глупой позы, в которую он встал на пару с бронзовым Феликсом Эдмундовичем Дзержинским.
Московский мэр, как я уже писал в прошлый раз (23 сентября), видимо, движимый горячим желанием сделаться самому приятным и сделать приятное бывшему (впрочем, там бывших, как мы знаем, не бывает) чекисту, а ныне президенту Путину на его 50-й день рождения, выступил с инициативой, на которую осмеливались с подобной настойчивостью до него разве что думские клоуны типа агрария Харитонова. Восстановить надо, сказал мэр, памятник основателю ВЧК там, где он был – на Лубянке. И добавил: потому что Дзержинский – он был хороший.
Как водится в стране, где все прочие задачи – будь то подготовка к зиме, лихорадочная уборка остатков урожая из-под снега, реформа энергетики, а также все прочие и прочие реформы и начинания — уже совершеннейшим образом благополучно разрешены, дурной почин был решительно подхвачен в разомлевшей от сытого и удовлетворенного (столь же сытым состоянием Отчизны) Государственной думе. Бронзовый вопрос был на днях принят ею к неотлагательному рассмотрению, подвинув собой даже столь животрепещущую проблему, как сохранение целостности Саддама Хусейна и вопрос проезда калининградцев в опломбированных вагонах на Большую Землю – Родину-мать сквозь чужую нам Европу.
Однако, что любопытно, опытные и натасканные на малейшие дуновения пронзительного политического эфира из Кремля думцы как-то подозрительно быстро стихли, опомнились и решили, вопреки своим же недавним настояниям, что дело бронзового чекиста как вида из окон чекистов во плоти – есть головная боль московского градоначальника, а у них для Владимира Владимировича найдется к 50-летию подарочек и побесспорнее. Потому как из Кремля, видимо, «навеяло»: ну не к месту и не ко времени тыкать в морду мировому сообществу (Москва-то – хрен с ней) бронзовым чудищем, ведь едва-едва на всяких там саммитах, да на техасских ранчо отделили Владимира Владимировича от его двухлетней давности имиджа чекиста. Да и патриарх Всея Руси ( а он нынче при Кремле – человек не последний) уж говорил, что он-де против монументальной реставрации.
Но не таков наш мэр, чтобы резко тормозить на быстром скаку, даже ценой собственного лба. Тотчас заявив о своем совершеннейшем «приятном удивлении» столь неожиданным для него решением всегда недолюбливавшей его Думы, он с горячностью бросился затягивать удавку на своей покрытой кепкой лысой голове. Мол, давайте, сказал обрадованный мэр, сделаем в Москве референдум по сему поводу.
Давайте, Юрий Михайлович, давайте. Только пред тем, позвольте заметить, что это может статься последним референдумом, который Вы рискуете выиграть в своей нынешней должности.
Представим себе, как это будет выглядеть в жизни. Правые – кириенки, немцовы и прочие хакамады, сильно не любящие московского градоначальника, наконец получают в свои руки некий фетиш, с которым будет куда легче разыграть более красочную антилужковскую политическую кампанию, чем у них получалось до сих пор. Это сколько ж можно будет изготовить рекламных роликов и плакатов на тему Лужков — друг Дзержинского! К примеру: Дзержинский и Лужков стоят на страже незаконных платных парковок (а, как известно, сам по себе факт существования платных парковок в Москве именно незаконен, ибо таковые должны были быть отменены после введения в действие местного налога с продаж). Или: Лужков, Дзержинский и Церетели, приобнявшись, обсуждают памятник Петру Первому. Или вот еще: Лужков и Дзержинский неспешно гуляют по Тверской поздним вечером, заводя по-ленински непринужденные, но такие проникновенно-заботливые разговоры с тамошними продрогшими и недоедающими б..ми – мол, не надо ли чем помочь девушкам. И непременно — накормить. А плакат про Лужкова-строителя – продолжателя дела борьбы с беспризорностью имени «железного Феликса», плюс те же беседы – с расплодившимися, точно при живом Дзержинском, московскими бомжами. Тоже сильный ход. А как вам Лужков — продолжатель дела Дзержинского, борющийся с рыночной стихией, проводящий по-чекистски смелые, но как-то подозрительно стихающие (уж не прокралась ли в московское правительство мелкобуржуазная скверна коррупции и мздоимства?) рейды по рынкам, рыночкам и ларькам-ларечкам? Короче, тема – во всех смыслах сочная и сулящая большие гонорары анти-лужковским мордоделам- имиджмейкерам.
Не говоря уж о том, что в политических технологиях просто не придумано еще более верного способа бесславно закончить карьеру любого политического деятеля, чем просто сопоставлять — как можно чаще и публичнее — его предыдущие действия и высказывания с нынешними. Поскольку ранее Юрий Михайлович были многократно замечены и запечатлены документалистами произносящим страстные речи супротив постоянного проживания гр-на Дзержинского Ф.Э. на означенной площади в виде памятника, а также принимали самое непосредственное и деятельное участие в его оттуда выселении, то, надо полагать, московским градоначальником явно овладели наклонности к политическому суициду.
Правда, народный мэр ссылается в своей упрямой настойчивости на ведомые ему результаты общественного мнения: мол, в стране процентов 60-70 обывателей просто спят и видят сны про памятник Феликсу Эдмундовичу на Лубянке, а не видят таковых всего – 14%. В Москве, правда, соотношение чуть похуже: 54-56% — за, 35 – против. Притом есть большие основания полагать, что среди тех 35, которые против, гораздо больше людей, определяющих общественное мнение в городе (в том числе – и мнение о его градоначальнике и других, никак не связанных с Дзержинским, мэрских начинаниях), чем среди тех, которых больше половины. К тому же ничто не мешает, скажем, Юрию Михайловичу даже и выиграть свой референдум по Дзержинскому. Но вот только осадок, который останется и у избирателя, впечатлившегося столь драматическими метаморфозами своего любимца, и у тех, кому столь энергичный мэр хочет преподнести свой бесценный бронзовый дар (и которые, вообще-то, насколько известно, пока не испытывают, слава Богу, сладостного оргазма от чрезмерного лизания им зада верноподданными) от этой его победы, останется столь большим и мутным, что способен будет увлечь за собой на дно фигуру и покрупнее.
Впрочем, мы можем сильно недооценивать государственную мудрость нашего градоначальника и его всепобеждающую волю к политическому собственному континуитету. Быть может, Юрий Михайлович просто вспомнил и принял к руководству ценный пример, поданный ему давеча Владимиром Владимировичем? Тот, помнится, года два эдак назад тоже пообещал (явно опрометчиво) провести референдум по вопросу о частной собственности на землю. Не нужно быть большим провидцем, чтобы предсказать, что обыдлевшие, спившиеся и обленившиеся за долгие годы советского иждивенчества широкие крестьянские и прочие обывательские массы на том референдуме радостно бы воскликнули: не надо нам вообще никакой собственности, пусть нас государство лучше с ложки кормит (так что с общественным мнением, будьте спокойны, по этому вопросу тоже все в порядке, не хуже чем с Дзержинским)! Посему едва только коммунисты собрались воплощать двухлетней давности обещание Путина в жизнь, как тонкой политическим обонянием Думой был спешно принят такой закон об этом самом референдуме, который в ближайшие два года запрещает его проводить вовсе.
Так что, если его «па» с референдумом действительно есть попытка тихо забыть, да и закопать где-нибудь на Ходынском поле в котловане небывалого по московским даже меркам жилого строительства (потому как подряды там отданы тем, кому только и надо было такие подряды отдавать) собственный невеликий почин, то, похоже, Юрий Михайлович все же танцует и впрямь недурственно.
И ведь что главное: танцевать столь грациозно московскому градоначальнику ну ничто, абсолютно ничто решительно не мешает.
