Цивилизация
Дать развернутые комментарии по делу ЮКОСа и отставке Волошина российскому президенту пришлось в интервью главным итальянским СМИ — агентству l'ANSA, газете Corriere della sera и телекомпании RAI — в преддверии своего визита в Италию. Сначала Путин был спокоен. Он поговорил об Ираке и о том, какую важность имеют для него отношения с Европой. Однако уже к третьему вопросу итальянцы перевели разговор в нежелательное для президента русло: его попросили подробнее рассказать о ситуации с компанией ЮКОС и отставкой Волошина.
Было видно, что президент к неприятному разговору хорошо готовился, в частности, заучил информацию о расследовании американских властей в отношении компании Enron. Заученные сведения Путин выпалил при первой же возможности. Только прозвучал вопрос о том, не свидетельствует ли атака на ЮКОС об авторитарности российской власти, Путин сказал:
«Если вы посмотрите, что происходило в Соединенных Штатах за последние два года, то увидите, что к уголовной ответственности были привлечены руководители самых разных компаний общим числом около 20. Только по одной компании Enron было возбуждено 20 уголовных дел. Аресты проводились прямо в офисах компаний с надеванием наручников и с демонстрацией всего этого по телевидению. Один из фигурантов дела, как известно, покончил жизнь самоубийством. И почему-то не возникает сомнения по поводу того, что там происходит».
То есть президент дал понять, что еще хорошо, что у нас Ходорковский жив остался.
«Конечно, я понимаю, возникают, а кем-то специально подогреваются мысли о том, что всё, что происходит, может привести, допустим, к деприватизации, — сказал президент и тут же успокоил Запад: — Я категорический противник пересмотра результатов приватизации, даже если исходить из того, что эти результаты не являются идеальными».
Правда, Запад в лице трех итальянских репортеров, приглашенных в Кремль, не успокаивался. Как же так, президент Путин, заявил один из них, не будет деприватизации, если законы в середине 90-х нарушали все бизнесмены?
«У меня такое впечатление сложилось, — начал кипятиться Путин, — что в ходе приватизации, когда делили национальное достояние, национальную экономику на энное количество частей, те, кто это делал, между собой договорились жить по определенным правилам — по понятиям, а им всем нужно учиться жить по закону. Вот сейчас один из фигурантов по делу пришел в прокуратуру и говорит: «Ну ладно, я раньше не заплатил, давайте сейчас заплачу, и забудем это дело». Так не бывает», — отрезал президент. После такого ответа итальянцам, должно быть, показалось, что в каком-то смысле президент все-таки не противник деприватизации.
«Не заплатил в 90-е годы?» – поинтересовался на свою беду итальянец, чтобы понять в конце концов, стоит ли бояться суда всем российским бизнесменам, нарушавшим закон в 90-х годах.
«Да не в 90-е, а сейчас! — уже взбесился Путин. — Вот сейчас ему предъявили конкретное обвинение. Вот такая торговля, такой сговор, он недопустим. Все должны раз и навсегда для себя понять: надо исполнять закон всегда, а не только тогда, когда схватили за одно место».
После такого выступления Путин спохватился, поняв, что сказал слишком много и слишком эмоционально для человека, традиционно не вмешивающегося в споры хозяйствующих субъектов. «Человек может быть признан виновным только по приговору суда, а до этого момента он считается невиновным», — напомнил иностранцам основы презумпции невиновности российский президент. И добавил: «То, что я сейчас вам излагал, это точка зрения Генеральной прокуратуры». «Высказывать до этого (до суда. — «Газета.Ru») какую-то точку зрения особенно мне, как главе государства, абсолютно некорректно, это может повлиять на решение суда в ту или в другую сторону. И то и другое плохо», — сказал Путин, не постеснявшись того, что свою точку зрения на дело ЮКОСа он уже высказал.
Итальянцы от Путина тем не менее не отставали. Теперь их заинтересовал вопрос о выборочности действий Генеральной прокуратуры, который они решили задать, перебивая приготовленную загодя речь президента о справедливом российском суде. Влезшего в разговор с неуместным вопросом журналиста Путин наказал окриком, но отвечать президенту все равно пришлось. Выяснилось, что к прокуратуре у Путина никаких претензий нет. Вот если кто-то докажет Путину, что прокуратура нарушит закон, тогда другое дело, а пока следователи выполняют «свой долг». «Претензий к правоохранительным органам предъявить невозможно до тех пор, пока они действуют в рамках закона. И это неправильно — предъявлять к ним эти претензии, у них обязанность, это их долг — реагировать на нарушения законодательства, — рассудил президент. — Те обвинения, которые прокуратура выдвигает против руководителей компании, они должны быть в публичном процессе доказаны прокуратурой в суде, — продолжил Путин. — И только после этого можно будет говорить о виновности либо невиновности тех людей, к которым претензии сегодня предъявляются».
Однако оставалась еще одна тема, очень беспокоившая иностранных гостей: не изменится ли кремлевский курс с уходом из администрации Александра Волошина.
Отвечая на этот вопрос, Путин впервые на публике прокомментировал волошинскую отставку, при этом сопроводив свои слова сенсационным замечанием о том, что отставка Волошина планировалась еще четыре года назад.
«Рано или поздно это все равно должно было произойти», — начал президент. А атака на ЮКОС, по словам Путина, стала «катализатором решения кадровых вопросов». «Прежний руководитель администрации президента — хороший управленец и очень порядочный человек. Но еще четыре года назад я представил ему человека, который должен будет сменить его на этом посту. Он это знал и, по сути дела, сам его готовил для своей замены», — сказал президент.
