Цивилизация
Ученые объявили последний день на Земле, но он оказался похож если и не на обычную пятницу, то на последние часы рождественского вечера, когда уже прекратилась подарочная лихорадка, все сидят по домам с родными и близкими, редкие прохожие и машины спешат к своим. Сиско (Уиллем Дефо) и Скай (Шенин Ли) готовятся встретить опустошение планеты в квартире на Манхэттене — смотрят новости, записи интервью с далай-ламой и лекций экологического пророка Альберта Гора, в последний раз занимаются сексом, медитируют; Скай пишет картину, Сиско пытается дозвониться дочери...
Ведущий новостей в последний раз прощается со зрителями, разносчик приносит последние коробки с китайской лапшой, с крыши соседнего дома шагает мужчина.
Действие в новом фильме Абеля Феррары («Плохой лейтенант», «Похороны», «Сказки стриптиз-клуба») только раз покидает по-театральному замкнутое пространство апартаментов, когда герой Дефо совершает вылазку на кухню к старым друзьям. Внешний мир существует лишь благодаря выходу на крышу, в картинке теленовостей и в финальной медитации.
Причем для воссоздания хроник конца света независимому режиссеру даже не пришлось снимать художественный материал — достаточно было взять то, что можно увидеть в новостях каждый день. Толпа собирается на площади перед собором Святого Петра в Риме, процессии со свечами бредут по улицам городов; где-то, где не прекращается война, горит напалм.
Из спецэффектов здесь только зеленое свечение в небе над Нью-Йорком, да и то несложно вообразить, что бывают и такие закаты и рассветы: этим летом зеленое облако проходило через Москву.
Лента Феррары встраивается в ряд апокалиптических картин последних двух лет, но обнаруживает более всего общего с главной — с «Меланхолией» Ларса фон Триера. Даже лицо Уиллема Дефо (его в последнем фильма Триера не было, но «Антихрист» дополняет контекст) роднит творчество двух авторов.
И для того, и для другого конец света — дело одинокое, а если его и можно с кем-то разделить, то с одним-двумя людьми.
И даже если в пограничные часы ты заинтересуешься именем того, кто приносит тебе лапшу, и дашь ему попрощаться с заокеанскими родными по скайпу, это еще не символ наступающего всеединства, а простая человеческая реакция на странные обстоятельства. Обостренное внимание к деталям — не появление нового, но состояние, в котором приглядываешься к тому, что всегда было рядом.
В этом и принципиальное отличие Феррары от Триера. Триер снимает про вселенную внутри, Феррара — про обычных людей перед лицом Вселенной.
Героини Триера, каждая на свой лад, жили в эсхатологической картине мира и до появления в небе смертоносной планеты: одна носила апокалипсис в себе, другая — страх перед его наступлением. Герои же Феррары, напротив, встречают назначенный учеными на 4.44 утра финал (издевательски педантичная точность) с некоторым недоверием. Как-то странно думать, что все прекратится через несколько часов, когда все еще работает доставка на дом, возвращают сдачу, из бара вываливается привычно поднабравшаяся артистка Пас де ла Уэрта и невозможно остановить выбор на каком-то одном платье.
