Цивилизация
Абхазия в результате войны России с Грузией очутилась в самой выгодной ситуации. С помощью российских миротворцев абхазы получили контроль над верхней частью Кодорского ущелья, расширив свою территорию за счет районов, контролировавшихся грузинами. При том, что еще месяц назад обсуждался план раширения грузинской юрисдикции в Абхазии.
Размещавшееся в верхней части с 2006 года прогрузинское «абхазское правительство в изгнании» теперь изгнано буквально. Причем и до известных августовских событий 2008 года абхазская государственность выглядела куда более состоятельной, чем южноосетинская — в Южной Осетии за 16 лет после прошлой войны не была восстановлена разрушенная часть Цхинвали. Так что часть разрушений в городе — еще эпохи Звиада Гамсахурдиа, а не Михаила Саакашвили.
Абхазия пережила непростые периоды, главным из которых стало прямое вмешательство Кремля в последние президентские выборы в непризнанной республике.
Поддерживая чекиста Рауля Хаджимбу против Сергея Багапша, Россия даже вводила временную транспортную блокаду Абхазии. Потом ей пришлось предпринимать экстренные посреднические усилия, чтобы в непризнанной республике не началась междоусобная война. В конце концов Хаджимба стал вице-президентом, курирующим силовые структуры при президенте Багапше.
В отличие от Южной Осетии, вообще не имеющей никаких внятных источников дохода, у Абхазии такие источники есть: это мало-помалу возрождающийся туризм, который привлекает россиян относительно низкими ценами, и экспорт мандаринов в Россию. Кроме того, абхазские рабочие должны стать главной силой на строительстве олимпийских объектов для зимних Игр-2014 в Сочи, а абхазский гравий — главным строительным материалом.
Вдобавок Россия сама заинтересована в безопасности и мире на территории Абхазии даже больше, чем в Южной Осетии, потому что именно Абхазия граничит с зоной будущей Олимпиады.
До нынешней войны, учитывая свои возможности, Абхазия по отношению к своему будущему статусу занимала иную позицию, чем Южная Осетия. Последняя несколько раз настойчиво просилась в состав России, никогда не получая ни отрицательного, ни положительного ответа, тогда как Абхазия настаивала на желании быть независимым государством. Послевоенная ситуация открывает для Абхазии если не возможность для массового признания ее независимости, что все-таки маловероятно, учитывая оценку войны России с Грузией мировым сообществом, то явный шанс на укрепление собственной государственности. Но есть и угроза — перескочив за неделю на десятилетия вперед в части решения территориальной проблемы, Абхазия грозит утерять тот мобилизационный ресурс борьбы с Грузией, который сплачивал крайне неоднородное абхазское общество.
Противоборствующие кланы в республике не унимались и в эпоху долгого правления прежнего президента Владислава Ардзинбы, и даже сейчас в окружении относительно умеренного и прагматичного политика Сергея Багапша есть куда более горячие головы.
Внешняя угроза, под воздействием которой сформировался стержень постсоветской абхазской политики, существенно ослабла. Таким образом, сейчас устойчивость абхазской государственности должны обеспечивать политические механизмы мирного времени. Но пример России показывает, что в благоприятных условиях неустойчивая демократия вырождается куда легче, чем в кризисных.
