Цивилизация
В конечном счете Медведев получил практически все, что ему было предназначено. Хотя и не без издержек: слишком демонстративно несерьезный характер избирательной кампании и результат, включающий в себя явно неправдоподобные итоги голосования по Ингушетии, Чечне, Башкирии, Мордовии.
Не несет неожиданности и результат Жириновского — с одной стороны, не самый малый результат в истории его избирательных кампаний, с другой – так и не давший ему занять второе место по общим итогам. С Богдановым тоже все ясно. Хотя вполне оправданно возникает ехидный вопрос, почему он получил при голосовании вдвое меньше голосов, чем собрано подписей в его поддержку.
Радоваться имеет некоторые основания лишь Геннадий Зюганов. Он собрал на 6% больше голосов, чем КПРФ на последних парламентских выборах, и на 5% — чем Харитонов в 2004 году.
И, поскольку его результат чуть ближе к 20 %, чем к 15%, он может гордо объявлять это и победой своей партии, и собственной победой. И, следовательно, с одной стороны, говорить о преодолении кризиса КПРФ и ее влияния в обществе, а с другой – быть гарантированным от возможных попыток его смещения с поста партийного руководителя. Во всяком случае, нет сомнений, что и Зюганов, и КПРФ громко и радостно объявят все происшедшее колоссальной победой над антинародным режимом и одновременно итоги выборов не признают и опять будут грозить оспариванием их во всех возможных инстанциях.
Вопрос в том,
оправдывал ли не худший результат КПРФ (и частично ЛДПР) их участие в самой демонстративно-фарсовой президентской кампании.
Они получили относительно неплохие результаты, но, в конечном счете, это лишь плата за послушное исполнение предложенной им роли, причем роли клоунов. Если это не вносит ничего нового в амплуа и статус Жириновского (хотя на прошлых выборах и он встал в позу и от столь явно нелепой роли отказался) – он всегда работал на политических подмостках либо в этой, либо в схожей роли и никогда реально на победу не претендовал, — то Зюганову стоит задуматься, не сменил ли он весовую категорию.
Все же лидер коммунистов и его партия ранее неоднократно претендовали на власть. Более того, они бывали буквально в шаге от ее завоевания. А
нынешняя кампания переводит КПРФ из весовой категории потенциальных победителей в категорию имитаторов, категорию придворных партий (не хочется говорить – шутов).
Партия Зюганова на разных этапах современной российской истории играла разные роли. Она была серьезной внесистемной угрозой для власти в 1993-1996 годах. Ключевым системным фактором, без которого не могли решаться вопросы внутриэлитной борьбы, — в конце 90-х. Силой, без которой в 2000–2002 годах не могло состояться укрепление власти Путина. В какой-то момент КПРФ могла превратиться в мощную антисистемную силу.
Приняв участие в выборах-2008, она, возможно, окончательно сделала выбор в пользу превращения в сугубо системную партию, принимающую на себя исполнение ролей третьего плана. В некое подобие партий, существующих постольку, поскольку они признают руководящую роль той или иной главной партии (распространенный случай, в частности, в восточноевропейских странах периода «народной демократии»).
Налицо три уровня проблем.
Первый заключается в том, что все относительно заметные партии России на сегодня оказались либо включены во властную систему, либо подчинены ей. То есть либо являются младшими партнерами власти, либо т. н. квазиоппозицией. Это значит, что
реальной оппозиции, реальных ограничителей властной монополии в России больше не существует.
Ее не существует ни в виде относительно значимых партий, прошедших на этих выборах обряд посвящения в «младшие партнеры», ни в виде тех партий, которые этой участи избежали в силу их малой значимости и явного вырождения. И это ставит вопрос, может ли появиться новая реальная оппозиция в ближайшей обозримой перспективе.
Второй уровень проблемы заключается в том, что сама КПРФ находится в очень противоречивом положении. Как институциональное образование она практически интегрирована в нынешнюю властную систему. Более того, в глазах значительной части электората и политического класса она дискредитирована своим послушным исполнением клоунской роли в последней кампании. И рано или поздно и члены партии, и ее избиратели осознают тот факт, что КПРФ унизилась до исполнения этой роли в то время, когда вновь стала представлять реальную опасность для власти:
отказ коммунистов от участия в президентской кампании-2008 просто лишал последнюю всякого смысла и легитимности.
Однако КПРФ – это не только политический институт. Это организация, существующая вопреки поведению своих вождей. Она глубоко укоренена в обществе и на политическом, и на социальном, и на социокультурном уровне. Перейдя определенный рубеж интеграции с властью, КПРФ освободит место для интеграции своего базиса, низового уровня своих сторонников, с иными политическими структурами. Тем более что в России реально существует довольно широкий круг протопартий, способных занять ее место.
В то же время коммунисты сегодня – это единственная в России сила, обладающая относительно серьезными структурами и отстаивающая не только свои собственно идеологические, но и общедемократические ценности. Сложилась ситуация, когда старые именующие себя либеральными партии не имеют реальных сил и возможностей для отстаивания своих ценностей.
И, возможно, оформление действенной демократической оппозиции будет идти именно через левую партию
типа западноевропейских коммунистических партий 20–60-х годов прошлого века, находившихся на передовой линии антиавторитарной обороны. Для того чтобы подобный вариант реализовался в сегодняшней России, должно совпасть множество факторов и обстоятельств. Но иного пути пока не просматривается: собственно
либерально-демократическим партиям, похоже, еще очень долго не удастся вновь стать более или менее значимой политической силой.
Сможет, несмотря на все выше сказанное, такую роль сыграть КПРФ или ее придется исполнять более малым и пока разрозненным коммунистическим организациям – отдельный вопрос. Но само это обстоятельство будет препятствовать полной интеграции КПРФ с властью.
И здесь встает третий уровень проблем, связанных с ситуацией в самой партии.
В ее внутреннем пространстве определились два победителя. Первый – это сам Зюганов. Его личное выступление на выборах улучшило партийные показатели парламентской кампании и упрочивает его положение в партии. О замене Зюганова на посту лидера КПРФ его внутренние конкуренты на обозримое время могут забыть. Потому что
вынашивавшийся правым крылом партии план почетного отстранения Геннадия Андреевича от руководства и перехода его к зампреду ЦК Владимиру Кашину не получил главного необходимого компонента – поражения старого лидера.
В то же время относительный успех в кампании и почти 18% голосов – это победа крыла другого зюгановского зама Мельникова, возглавлявшего предвыборный штаб, и его сторонников, ориентированных на обновление партии.
Но именно ожидавшие поражения Зюганова националисты выступали сторонниками интеграции КПРФ с Кремлем, и именно обеспечившие Зюганову успех обновленцы выступали за радикализацию позиции партии, союз с демократическими силами и большую неуступчивость по отношению к власти.
То есть возникает противоречие: приняв исполнение клоунской роли, КПРФ сблизилась с властью, но одновременно произошло внутреннее усиление как раз того крыла, которое хотело бы от Кремля максимально дистанцироваться.
И если положение Зюганова внутри КПРФ на ближайшую перспективу выглядит довольно устойчивым и определенным, то о векторе развития и движения партии этого сказать нельзя. А во многом от определения этого самого вектора будет зависеть и то, с какой скоростью сможет в сегодняшней России сформироваться реальная и действенная оппозиция нынешней власти.
