Цивилизация
Яркая вспышка межнациональной ненависти в Москве, превратившаяся в один из главных итогов года для России (в этом смысле случае логика «Москва — не Россия» как раз не действует), предельно ярко высветила отсутствие в стране какой-либо национальной идеи. Более того, у нас есть вертикаль власти и, по сути, нет народа, которым эта вертикаль должна править. А народ, в свою очередь, является главным субъектом государственности. Так что, как это ни печально, России как полноценного государства, по состоянию на конец 2010 года, просто не существует.
В условиях большего количества денег в стране отсутствие народа помогало власти делать свои дела, не думая о реакции снизу. Теперь, похоже, денег на то, чтобы откупаться от населения, уже не хватает. А у того не хватает терпения и пофигизма.
Путинизм — это апофеоз использования властью государственных институтов как инструментов личного обогащения. О таких скучных материях, как формирование общества, определение реальных целей развития страны, создание условий для творческой реализации отдельных людей и максимально возможной межнациональной гармонии, российские правители все первое десятилетие ХХI просто не думали. От тех же проблем Кавказа просто пытались откупиться или решать их силой.
Когда через 20 лет после начала постсоветской эры в стране нет народа, это очень тревожный признак: государство не формируется. И никакая Олимпиада с чемпионатом мира по футболу, право на проведение которых российская власть, давайте называть вещи своими именами, купила у МОК и ФИФА, не отменяют квазигосударственности сегодняшней России. Пока Россия находится ровно на той исторической траектории, которая привела к распаду СССР. Несколько лет подряд бурно росшие мировые цены на нефть и газ создали иллюзию «страны, поднимающейся с колен». А в этой стране нет базового элемента любой государственной конструкции — народа, россиян, для которых их принадлежность стране была бы важнее их национальности. Так что «подниматься с колен» некому.
Никто не говорит, что формирование российской государственности на обломках советской империи — простая задача, имеющая быстрое решение. Советский народ, который советская власть с разной степенью последовательности и насилия пыталась создать на протяжение всего существования СССР, тоже в итоге так и не сформировался. Хотя советских людей было и осталось до сих пор предостаточно. Что бы кто ни говорил, но в результате определенного способа правления страной, уровня жизни населения, развития страны в 1991 году ни у советской власти, ни у населения не нашлось достаточных оснований и возможностей, чтобы сохранить страну. Люди оказались разобщены куда сильнее, чем это представлялось официальной советской идеологией «дружбы народов».
При этом нет ни одной бывшей советской республики, которая не являлась бы мононациональным государством, то есть проблема становления народа из представителей разных национальностей есть везде. Просто в России в силу ее размеров, количества наций и религиозных конфессий она особенно масштабна и трудноразрешима.
Явно проявившийся в Москве бытовой национализм при всех попытках власти списать его на «деструктивные элементы» (см. встречу Владимира Путина с футбольными болельщиками) имеет куда более глубокие и печальные для судьбы России причины. Значительное (причем точно ни власти, ни нам с вами не известное) число москвичей не считают, что Москва — столица всей России, а значит, такой же свой город кабардинцев, чеченцев, аварцев, как и русских. Точно так же у фанатов «Спартака», как у очень большого количества русских и не только русских в России, нет ощущения, что «их» города — Грозный или Махачкала. Между тем в советские времена такое чувство у большинства населения было, и даже это не спасло страну от распада. Более того,
ощущение чужеродности российских территорий для не живущих на них россиян имеет не только национальную окраску: федеральный центр сделал все возможное, чтобы оторванными от остальной страны чувствовали себя, например, жители Дальнего Востока и Калининградской области.
В России продолжается ментальный распад останков советского народа. Этот процесс накладывается на окончание многовекового процесса развития российской государственности за счет приращения новых территорий, а не полноценного освоения существующих. Ничего не изменила и маленькая победоносная война с Грузией. Россия пока формально не присоединила к себе Южную Осетию и Абхазию, хотя, например, ту же Южную Осетию она как полностью содержала до августовской войны 2008 года, так и содержит.
Но в любом случае едва ли эта квазиимперская победа России принесла ей очки в процессе формирования российского народа. «Своими» ментально жителей Южной Осетии и Абхазии те же условные футбольные фанаты (а они, несомненно, считают себя патриотами «великой России») явно не считают. В России, как, к слову, и в Советском Союзе, в массах так и не прижилась очень важная для появления единого народа способность хотя бы отличать представителей одних народностей от других. Я прекрасно помню, как, например, футбольные болельщики киевского «Динамо» в матче чемпионата СССР с алма-атинским «Кайратом» скандировали «Бей, бей басмачей» и называли игроков казахстанской команды «киргизами». Причем казахов, узбеков, таджиков и киргизов в советские времена путали даже вполне образованные и не имевшие ни малейших националистических замашек жители «славянских» республик.
Паника и боязнь массовых погромов, которую посеяли события на Манежной во многих знакомых мне людях, в общем преувеличена. Куда более
реальна опасность перехода ментального распада России в территориальный, возможность опять проснуться в другой стране в совершенно буквальном и даже не политическом смысле.
Шансы высоки не в последнюю очередь потому, что мы с вами, российские жители, никоим образом не являемся народом этой страны.
