Управляемая ксенофобия

Демонстрация ультранационалистов не случайно стала главным событием нового, выращенного in vitro, официального государственного праздника, который прошел под звон православных колоколов и песнопения муэдзинов — официальных историков. На фоне политических радикалов, использующих фашистскую символику и фашистские слоганы, наша добропорядочная власть выглядела еще более респектабельной. И в то же время у трудящихся в дни праздника была законная возможность посочувствовать московским патриотам «лепеновского» толка, маршем прошедшим по Москве.

В каждой стране есть свой Ле Пен. В каждом сколько-нибудь богатом государстве, куда устремляются в поисках работы и лучшей жизни мигранты, регистрируется рост ксенофобии и неприязни к «инородцам», к иностранным рабочим, к мигрантам в целом. Однако в ряду испытывающих одинаковые проблемы стран, Россия, пожалуй, единственный пример государства, где джинн радикального национализма сознательно выпускается из бутылки, где специальным образом вместо «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов» выращивается свой Ле Пен. (Первым таким образцом доморощенного искусственного Ле Пена а ля рюсс был Рогозин Д.О., который, правда, уже явным образом отбивается от рук, нагуливая тем самым политический вес.) При этом предполагается, что джинн, как и «демократия», окажется «управляемым». То есть ультранационалисты не перейдут к акциям неконтролируемого прямого действия - нанесению тяжких телесных повреждений и убийствам. Не перейдут в принципе или не перейдут до особого на то распоряжения.

В этом контексте не учитывается тот факт, что, как только, выражаясь в марксистских терминах, идея «Россия для русских!» овладеет массами, эти самые массы едва ли будут считаться с теми, кто мнят себя главными контролерами всех событий.

Вполне очевидно, что в той же Франции, переживающей бунт мигрантов, ультранационалистические настроения будут расти. Но едва ли полиция, жандармерия, армия могут перейти на сторону расистов. В развитых демократиях эти силы в критических ситуациях остаются на службе закона. В России же армия, как убедительно показали признания полковника Квачкова, — гнездо радикальных националистических настроений. Милиция — один из инструментов расистской политики.

И в случае обострения ситуации в России до критических степеней эти, с позволения сказать, государственные институты окажутся не на стороне государства, а на стороне неконтролируемых погромщиков-ксенофобов.

А что бы мы еще от коллег-силовиков хотели — их воспитывает в этом духе государство, наконец определившееся с идеологическими приоритетами, которые легко укладываются в уваровскую триаду «православие-самодержавие-народность». (Атмосфера светлого праздника победы над «польско-литовскими оккупантами», вообще говоря, поставила под сомнение светский характер российского государства.)

Май 1968 года в Париже завершился масштабной демонстрацией сторонников де Голля. Буржуазии было что защищать, а в политической культуре обеспеченного слоя нашлось место для стремления выразить свое мнение демократическим путем. В России мы едва ли увидим демонстрацию представителей образованного сословия и среднего класса в поддержку либеральных конституционных ценностей. Во-первых, зачистка политического поля выжгла на корню и гражданское самосознание. Во-вторых, разрешения на такое мероприятие не дадут городские власти, им комфортнее и выгоднее выпустить на улицы «контролируемых» ксенофобов.

Французские и — шире — европейские события показали, что страны западной цивилизации, равно как и Россия, столкнулись с одинаковыми вызовами. Стареющее население и необходимость замещения отсутствующей рабочей силы мигрантами. Бедность в странах третьего или близкого к третьему мира и, как следствие, непрекращающийся поток мигрантов в богатые города и страны. Растущая взаимная нетерпимость коренных жителей и обитателей этнических и религиозных гетто. Столкновение цивилизаций и религий. Угроза терроризма, прежде всего исламского. Со всем этим приходится жить. А простых ответов и решений уже не будет. Сознательное «расчесывание» ксенофобских настроений — это не выход. Не выход для экономики, пораженной дефицитом трудовых ресурсов. Не выход для политики, зараженной нетерпимостью. Не выход для страны, вынужденной решать десятки проблем одновременно.

Управляемая ксенофобия — тупиковый путь хотя бы потому, что долго контролировать национализм невозможно.

Как невозможно мобилизовать массы лозунгами удвоения ВВП и поддержания «суверенной демократии». Зато эти самые массы легко зажечь простыми, как портянка, слоганами, которые мы все увидели на улицах Москвы 4 ноября. И уже никакие милицейские кордоны не помогут, потому что серые фуражки скорее вольются в стройные ряды националистов, чем займутся подавлением железной воли отрядов «консервативной революции».

Это понятие подзабыто. Но «консервативная революция» в России, предполагающая строительство государства на радикальных националистических и нетерпимых религиозных принципах, гораздо более реальна в России, чем «красная» или «оранжевая».

Вам здесь не Париж.